Подлинная история СССР - [38]

Во-вторых, о какой «новой культуре уличных продуктовых ларьков и палаток» можно вообще говорить после многочисленных телерепортажей о жуткой антисанитарии этих самых ларьков и палаток?

А молодёжь, которая стала питаться вне дома, нужно пожалеть: большая её часть — та, что питается в палатках и ларьках «фаст-фуда» — даже не знает вкуса настоящих продуктов.

* * *

Сказки о «беспросветной и унылой» жизни советских людей. Известный актер и режиссёр Олег Табаков в интервью еженедельнику «Аргументы и факты» сказал о нынешнем времени: «Россияне наконец поверили, что жизнь может меняться к лучшему. На моей памяти (а мне 73 года), это, пожалуй, впервые».

Кое-какая память у Табакова, конечно, сохранилась — свой возраст он называет правильно. А вот о жизни в советское время он, видимо, уже ничего не помнит. По Табакову выходит, что в Советском Союзе царило беспросветное уныние, а советские люди никогда не верили, что «жизнь может меняться к лучшему». К реалиям советской страны это не имеет никакого отношения. Неужели после Великой Отечественной войны Табаков не замечал, что советские люди не только надеялись на лучшую жизнь, но были абсолютно убеждены, что только так оно и будет? И советская власть их не разочаровывала: народное хозяйство быстро восстанавливалась, жизнь становилась все лучше и лучше. Зарплата росла, а цены снижались. Миллионы людей каждый год радостно отмечали переезд в новые квартиры, бесплатно предоставленные государством. Так было и в пятидесятые, и в шестидесятые и в семидесятые годы прошлого столетия. Советские люди были уверены в том, что «жизнь будет лучше, если только американцы не помешают». Американцы таки, в конце концов, помешали.

С приходом во власть Горбачёва контуры будущего страны стали тускнеть, при Ельцине вообще исчезли, а с ними пропали и надежды россиян на лучшую жизнь. В XXI веке ничего принципиально не изменилось: из выпавшего на страну обильного дождя «нефтедолларов» трудящемуся населению достались жалкие капли (о социальном самочувствии 38 миллионов репрессированных пенсионеров вообще речь не идет — их пенсии до сих пор не дотягивают до прожиточного минимума). Поэтому тезис Табакова о том, что «россияне наконец поверили, что жизнь может меняться к лучшему» далек от действительности. Даже на пике официального экономического оптимизма, в апреле 2008 г., по опросу ВЦИОМ только 23–24 % россиян считали, что через год они будут жить лучше, чем сейчас. Но это было в апреле, а к концу 2008 года число оптимистов резко убавилось — оно стремительно приближается к нулю.

* * *

В начале 90-х годов всю антикоммунистическую рать охватила эпидемия реформаторства. Считалось, что реформировать нужно все. Ну абсолютно все. Но в первую очередь, конечно, экономику. В прессе появилось множество статей, подписанных академиками А. Н. Яковлевым, С. С. Шаталиным, А. Г. Аганбегяном, докторами наук Н. П. Шмелевым, В. А. Найшуль, И. М. Клямкиным, Г. Х. Поповым, Е. Т. Гайдаром, в которых утверждалось, что советская промышленность абсолютно неэффективна, что в стране выпускается огромное количество ненужных товаров, поэтому промышленное производство надо кардинально сократить и реформировать. Доктор экономических наук Н. П. Шмелев писал в 1995 г.: «Наиболее важная экономическая проблема России — необходимость избавления от значительной части промышленного потенциала, которая, как оказалось, либо вообще не нужна стране, либо нежизнеспособна в нормальных, то есть конкурентных, условиях. Большинство экспертов сходятся во мнении, что речь идет о необходимости закрытия или радикальной модернизации от 1/3 до 2/3 промышленных мощностей…».

С не меньшей агрессивностью «реформаторы» обрушились на социалистическое сельское хозяйство. В «знаковой», как сейчас говорят, статье «Авансы и долги», опубликованной в 1987 г., Н. П. Шмелёв писал: «Мы производим металла почти вдвое больше, чем США, и нам его больше не надо: нам нужен иной металл, иного качества. Нам не нужно больше энергии[46]: энергоемкость нашего национального дохода почти в 1,5 раза выше, чем в большинстве западных стран, а внедрение передовой энергосберегающей технологии дает тот же эффект, но только она в 3–4 раза дешевле, чем бурение новых нефтяных скважин… Нам не нужно больше тракторов, мы производим их и так в 6–7 раз больше, чем США; нам необходимо добиться, чтобы уже имеющийся у нас тракторный парк действовал, а не простаивал, и чтобы чуть ли не каждый второй новый трактор не разбирали на запчасти. Нам не нужно больше станков: их у нас и так почти в 2,5 раза больше, чем в США; нам нужны станки иного качества, и чтобы работали они не в одну смену, а хотя бы в две, не говоря уже о трёх…».

Об «избытке» в стране тракторов рассуждал академик РАН А. Г. Аганбегян в книге «Экономическая перестройка», вышедшей в 1988 г., а в 1991 г. доктор философских наук А. С. Ципко (ныне директор Центра политологических программ Фонда Горбачева) в сборнике «Постижение духа» писал: «Мы буквально наводнили страну тракторами и комбайнами…» (выделено мной. — В. Л.).

Словарь русского языка С. И. Ожегова дает следующее определение слову наводнить — «наполнить, заполнить слишком большим количеством чего-нибудь». То есть, по мнению А. С. Ципко, Н. П. Шмелева и А. Г. Аганбегяна, в СССР было «слишком большое количество» тракторов и комбайнов. Но обеспеченность сельского хозяйства тракторами и комбайнами оценивается не абсолютным их числом, а относительной величиной — количеством тракторов и комбайнов на 1000 га пашни (см. табл. 4.1).