Подкова на счастье - [10]

— Замолчи! — гневно воскликнул Александр. — Я сын Бога! Мною руководит высшая сила! Если будешь мешать, я и с тебя шкуру сдеру!

— Не стоит утруждать себя. Я ухожу сам. Меня убил яд совести…

Кентавр протяжно вздохнул и закрыл глаза.

Александр бросился к нему на шею.

— Буцефал! Не покидай меня! Не смей! Я приказываю!

Он ощутил холод, который разливался по телу кентавра, и громко, не стесняясь слез, зарыдал.

К вечеру Никита и Патрик остались одни. Утомлённый впечатлениями дня, Треверс отправился спать, а Зеленков сказал, что должен как следует накормить и обмыть Патрика.

— Ты сможешь начертить план острова? — спросил кентавр. — Я ведь специально сделал так, чтобы он показал нам свои владения.

Никита нарисовал прутиком на песке большой овал, сделал пометки.

— Вилла, подсобные помещения, конюшня. Тут, по-моему, аэродром.

— Здесь, в бухточке, пристань, — указал копытом Патрик.

— Да? Я и не заметил.

— Там стоит морской катер. Если уходить — только этим путём.

— Наверно, охрана караулит.

— Посмотрим… Спешить не будем.

Сгущались сумерки. Ночные цветы источали резкие ароматы. Грустно запела какая-то птица.

— Скажи, — спросил Никита, — а у нас на Руси были до тебя кентавры?

— А как же, — усмехнулся Патрик, — Конёк-Горбунок…

— Нет, серьёзно!

— Ложись на сено. Полетим в Х век.

Зеленков плюхнулся на мягкий, душистый стожок. Патрик расположился рядом…

Видение четвёртое. ОБЛАК.

Лохматые, корявые тучи неслись над ночной степью. Порывы ветра волновали белые косы ковыля. На горизонте полыхали молнии. И каждая вспышка небесного огня заставляла вздрагивать лошадей, трусливо жаться друг к другу.

Мальчишки, которые пасли княжеский табун, тоже сгрудились у костерка, тревожно глядели на зарницы.

— Ишь, Перун балует! — сказал шустрый белобрысый парнишка.

— Плюнь, Добря, три раза через плечо, — торопливо посоветовал другой, худощавый, щербатый. — А то Перун ударит своей горячей десницей!

Добря встал, повернулся и со смаком плюнул, как советовал друг, угодив при этом ему в глаз.

Мальчишки засмеялись, не так боязно стало.

Только один отрок, ладный, широкоплечий, лежал в стороне, закинув руки за голову. Он смотрел вверх и ждал, когда в прорехе между чёрных туч мелькнёт его звезда.

Когда-то учитель, грек Арефа, показал ему эту яркую золотую точку на ночном небе и сказал: "Покуда она светит, удача будет сопутствовать тебе!"

— А правда, что Владимир — сын князя? — тихо спросил Добря.

— Говорят… — так же шёпотом ответил Щербатый.

Испуганно захрипели кони, затопали копытами, зафыркали.

Владимир вскочил, поднял с земли лук и стрелы.

— Пойду гляну. Может, волк подкрался. — И скрылся во мраке.

Он обошёл табун несколько раз, пристально всматривался в темноту. Нет, не светятся жадные глаза серого татя. Почудилось, наверно.

— Княжич, княжич, — услышал Владимир за спиной таинственный, вкрадчивый голос.

Мальчик обернулся — рядом стоял белоснежный, стройный жеребец.

— Чур меня! Чур!

— Не пугайся. Я — кентавр. Слыхал про такое чудо?

— Да. Грек Арефа сказывал свою сказку. Так то быль, значит?

— Выходит, так.

Владимир оглядел коня. Хорош! Ох, хорош!

— Как звать тебя?

— Облак.

И впрямь — лёгок и бел, словно пух небесный.

— Почему от людей таишься?

— Не время мне объявляться. Мой предок служил твоему прадеду Олегу. Премного ему в бою помогал, всяки хитрости ратные советовал. Недаром князя Вещим звали.

— Знаю про это.

— Конь тот большое влияние на князя имел. Оттого жрецы, которые вашим богам служат, решили его извести.

— Чем же он мешал?

— Учил князя, что нельзя в деревянных идолов верить, людей и животных в жертву им приносить. Плохой бог, если он крови требует! Оттого и Русь разобщена, что каждый своему истукану поклоняется. Это сейчас кучки половцев на вас нападают — вы отбиваетесь. А когда объединит степняков страшная идея наживы — трудно вам будет!

Вспыхнула зарница, разорвала темноту — и узрел Владимир совсем рядом наполненные блестящей влагой очи коня.

— А в какого же бога верить? — подавленно спросил мальчик.

— Бог в душе человека. И все перед ним равны. Вижу жребий на твоём челе, станешь Великим Князем. И будет назван Киев матерью городов русских. Но помни всегда: почитай ближнего, как самого себя, — это основной закон жизни. Будь милостив и милосерден, не таи злобу в сердце… А сейчас ухожу в табун. Не ищи меня — ещё не время.

Сияние возникло вокруг головы коня. Пелена затуманила взгляд Владимира. Мальчик упал на траву в провалился в сон…

— Я весь в сомнениях, — раздражённо сказал Треверс утром. — С одной стороны, не использовать уникальные способности кентавра — глупо! У меня большие владения земли. Наверняка в их недрах есть золото. Но, с другой стороны, вас, конечно, ищут. Стоит Патрику появиться на материке кто-нибудь обязательно пронюхает! Может, мы изменим ему внешность?

— Как это? — не понял Никита.

— Ну, при современных достижениях науки это не проблема. Даже масть поменять можно.

— Я не дам Патрика уродовать! — воскликнул Зеленков.

— Не кипятись! Давай у него самого спросим. По-моему, твой кентавр достаточно честолюбив. Он с удовольствием раскрывает свои таланты перед достойным хозяином. Вспомни, ведь раньше он тебе никогда не показывал прошлое.