Подкидыш - [19]

Всякий поиск чего-нибудь нужного следует начинать с внимательного взгляда — а не валяется ли оно прямо у тебя под носом? Ведь часто бывает именно так. Поэтому сразу после визита промышленника Баташева царь спросил у Афанасия, откуда тот узнал про этого человека. Главный камердинер помялся, но потом честно рассказал про сестру свекрови свояченицы.

— А чем она вообще занимается? — поинтересовался Сергей.

Ершов совсем стушевался и пробормотал, что бабка Настасья помогает людям в сердечных делах.

— Ворожея или сводница?

— Всего помаленьку, государь, — чуть воспрянул Афанасий, видя, что молодого царя занятия его родственницы нисколько не смутили.

— Тогда ты ее как-нибудь на днях приведи сюда, но только незаметно. Сможешь сделать так, чтоб, кроме вас с Федором, об этом вообще никто не знал?

— Трудновато это будет, больно уж много тут всякого народа обитает. А вот если еще истопника Силантия в дело посвятить, тогда да, больше никто не прознает.

Бабка Настасья явилась во дворец следующим утром. Поначалу она не произвела впечатления на Сергея — физиономия глупая, да еще накрашенная, одежонка весьма подержанная, но потом он присмотрелся. И тут же заподозрил, что макияж наложен не для повышения женской привлекательности — какая она к чертям может быть в шестьдесят с лишним лет и при фигуре, более всего напоминающей бочонок. А именно для придания лицу небольшой придурковатости. Да и глаза были подведены так, чтобы скрыть хитрый прищур. Ну, посмотрим, что это за бабка-ворожея, подумал Сергей и начал:

— Настасья… как тебя по батюшке-то?

— Ивановна, государь.

— Так вот, Анастасия Ивановна, ты небось догадываешься, зачем я тебя позвал.

— Ой, да где же нам, с нашим скудным-то умишком? Ведь быть не может, чтобы ты захотел от старой бабы Насти в сердечных делах помощи, тебе же только мигнуть — и первые красавицы сюда толпой побегут, локтями толкаясь. Али будущее свое знать хочешь, чтобы я тебе его погадала?

— Ничего так, неплохо убогой притворяешься, — оценил Сергей, — а погадать тебе я и сам могу, причем без ошибки. Значит…

Новицкий воздел глаза к потолку, выдержал паузу и загробным голосом начал:

— Вижу! Вижу я всего три варианта будущего рабы божьей Анастасии, а никаких других там вообще нет. Первый — это если оная раба божья и дальше будет валять дурочку. Тогда ее просто сейчас вышибут из дворца, и все. Но зато ежели она всерьез соберется служить молодому царю, то ждут ее деньги большие, звания высокие да милость царская. Ну, а коли она всего этого не оценит и захочет чего-нибудь на стороне, то прикопают бабушку, да так, что даже я не буду знать, где именно. И как тебе мое гадание?

— Отменно, государь, тебе сейчас сам Нострадамус позавидовал бы. Думаю, поняла я, какой службы ты от меня хочешь, но все же лучше сам это скажи, своим царским словом.

— Хм, не такая уж это и простая задача, но попробую. Итак, я вообще-то любопытный. И если меня что заинтересовало — про кого угодно, то должен быть человек, который быстренько все разузнает, проверит и мне расскажет. Но это даже не полдела, а скорее только треть его. Тот человек сам должен соображать, что именно будет мне интересно, что может принести пользу, а что вред. И разузнавать все это, не дожидаясь специальных указаний. Наоборот, регулярно докладывать, что вот такие-то люди вроде как что-то задумали, и не вышло бы чего худого, если это так оставить. Разумеется, если видится не худое, а хорошее, то про это тоже докладывать надо. Возьмешься за такое дело?

— Ох, и куда же я, старая, денусь…

— Я не неволю, откажешься — ничего тебе не будет, даже рубль дам за беспокойство. Ну, а раз этот рубль тебе не нужен, то, может, сама скажешь, что за вопросы у меня есть прямо сейчас?

— Так ведь ответы я знаю не на все три, а только на первый и последний.

— Вот те раз… а как ты догадалась, что вопросов будет именно три?

— Мы с тобой, государь, всего ничего разговариваем, а ты уже и предсказание свое на три части поделил, и пожеланий было три, если в них вдуматься. Вот я и подумала — вопросов тоже будет три. Первый — что за человек этот твой Афоня Ершов. Правильно я решила или глупость сморозила?

— Бабуль, не прибедняйся, глупости ты говоришь, только когда сама хочешь. Правильно. А под номером два у нас что?

— Чего не ведаю, государь, того не ведаю. Я ведь сказала, что не знаю ответа, а про то, что и самого вопроса тоже, сказать не успела, а ты не спросил.

— Интересно, — хмыкнул Сергей, — тогда озвучь, пожалуйста, третий вопрос. И сразу можешь на него отвечать.

— Неясно тебе, откуда мне известно про Нострадамуса. Так ведь я не всегда была такой старой да страшной, как сейчас. Почти сорок лет назад это было, сам Яков Вилимович Брюс на красоту да пригожесть мою обратил внимание и взял в услужение. Кто он такой, тебе ведомо?

— Анастасия Ивановна, не надо подозревать меня в совсем уж дремучем невежестве. Знаю я, кто это такой. Кстати, правду про него болтают, что он чернокнижник?

— Врут, государь. И я даже сказать могу, кто те слухи распускал и зачем, если велишь.

— Ладно, это когда-нибудь потом, если вдруг свободное время появится. А ты, значит, была у него не только в услужении, но и…