Подкаст бывших - [9]
Я вешаю пальто на крючок возле рабочего стола и достаю ноутбук, телефон и блокнот из большой курьерской сумки. На экране телефона появляется уведомление от одного из дейтинг-приложений, которое мне так и не хватило духу удалить.
Мы скучаем! 27 мэтчей ждут тебя.
Я смахиваю оповещение и переношу приложение в корзину. Вот и вся моя личная жизнь: «Тиндер» и «Бамбл» изо всех сил пытаются вновь снискать мое расположение.
В нашем ньюсруме открытая планировка, а офисы предназначены лишь для самых старших из старших сотрудников. Пространство усеяно пустыми кофейными чашками, которые сегодня определенно нужно сложить в посудомойку. Сотрудники по очереди дежурят на кухне, но в течение двух первых лет на ТОР я почему-то задерживалась каждую пятницу, чтобы все отдраить. Тогда я думала, что просто занимаюсь тем, чем должна, будучи новичком, но я ни разу не видела фамилию Гриффина, стажера на «Звуках Пьюджет», в расписании, которое наш офис-менеджер составляет каждую неделю. В любом случае, этот вопрос никогда не казался мне настолько важным, чтобы выносить его на обсуждение с отделом кадров.
На столе у меня хитроумная система файлов с планами предыдущих выпусков, а возле компьютера висит постер «ПодКона», подписанный ведущими моего любимого подкаста о кино. «ПодКон» – ежегодный фестиваль радио и подкастинга и просто-напросто лучшее гик-мероприятие на свете. Мне удалось попасть туда пару лет назад, когда «ПодКон» проводили в Сиэтле, и хотя выступить на нем – моя давняя мечта, очевидно, что локальному радио сложно выйти на национальный уровень.
За столом напротив Палома добавляет семена льна и чиа в исландский йогурт. Она каждое утро приходит ровно в восемь и уходит ровно в четыре, сразу после того, как мы завершаем разбор дневной передачи.
– Экстренное совещание? – спрашиваю я у нее. Мы приостановили набор сотрудников; Доминик – последний, кого мы взяли перед этим. Интересно, связано ли совещание с финансовыми проблемами?
Палома размешивает йогурт.
– Кент просто драматизирует. Ты же знаешь, он любит интригу. Наверное, будет кампания для сбора средств или что-нибудь в этом духе. – Палома работает здесь уже больше двадцати лет; если она не волнуется, то, наверное, и у меня нет причин для опасений. – У тебя случайно не завалялись семена чиа? Мои кончились.
И хотя я в жизни своей не съела ни одного семени чиа, я открываю ящик стола и извлекаю оттуда полный мешок.
Вот как работает хороший продюсер. Я научила себя предугадывать любые желания Паломы. Если ведущий чем-то недоволен, то передача провалится. Палома – это причина, по которой люди обожают «Звуки Пьюджет», а я – причина, по которой Палома всегда на высоте.
– Ты ягодка, – говорит она, указывая на йогурт, – в буквальном смысле. Что бы я без тебя делала?
– Ела бы отстойный йогурт.
Раньше она вызывала у меня священный ужас. Я выросла на ее утренних новостях, поэтому, встретившись с ней в первый день своей стажировки, подавилась словами, не в силах поверить, что она настоящая. «Звуки Пьюджет» – это целиком ее детище, а ведь даже сегодня среди ведущих на общественном радио не так уж много женщин – тем более лесбиянок.
Паломе чуть меньше пятидесяти, и у нее нет детей; каждое лето она проводит в удаленном месте, название которого скрывает, вместе со своей женой – профессоршей искусствоведения – и возвращается с историями о том, как они потерялись, остались без провианта или чудом спаслись от дикого зверя. Однако в обычной жизни она работает по такому специфическому расписанию, что, уйди я с работы, кому-то новому потребовалось бы несколько недель, чтобы привыкнуть ко всем ее причудам.
Палома поправляет свою сине-зеленую вязаную шаль и идет с йогуртом по коридору в конференц-зал, где тут же становится ясно, что Дела Очень Плохи. Все сидят нахмурившись, и никто не смотрит в телефон. Даже по обыкновению бодрые жаворонки чуть менее бодры, чем обычно.
Палома, может быть, и не волнуется, но я топчусь на входе, внезапно охваченная страхом («Где мне сесть?»), хорошо знакомым по школе, когда мы с Аминой обедали в разное время. На совещании старшего персонала я все еще чувствую себя так, словно обманом проникла в какой-то частный клуб.
Высокая фигура в небесно-голубой полосатой рубашке приближается с другого конца коридора, и я сильнее сжимаю свой блокнот. Сегодня Доминик в джинсах – как непохоже на него. Они идеально отутюжены, ни складочки. Есть еще одна причина, по которой его рост так раздражает: не будь он гигантом, мне было бы удобнее смотреть ему прямо в глаза, вместо того чтобы рассматривать, в каких он сегодня брюках.
– Только старший персонал, – говорю ему я, растянув губы в улыбке, полной фальшивого сочувствия. Хоть где-то мне место, а ему – нет. – Прости.
– Дом! Входи, – говорит Кент, сидящий во главе стола, махая ему рукой.
И как ни в чем не бывало он проскальзывает мимо меня с полным термосом кофе, уже посвященный в клуб, куда я пыталась попасть годами. Надеюсь, он обожжется этим кофе.
