Поденка - [32]

Полковник пересек двор и вошел в сарай, где его уже ждал Шнайдер. Он нарочно заставил доктора ждать, к тому же еще и приказал своим людям привязать его к стулу так, чтобы тот испытывал максимальное неудобство. Не потому, что ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как нацист мучается, а затем, чтобы тот немного разоткровенничался хотя бы из желания поскорее вернуться в свою камеру.

У него возникло намерение позвонить в Лондон и попросить прислать другую стенографистку, но что-то его остановило. Ведь это с его стороны просто блажь – требовать, чтобы Еву заменили, потому что… а собственно, почему? Потому, что она выбивает его из колеи? Это звучит нелепо.

Рак уже почти дошел до двери сарая, когда вдруг понял, что забыл свою ручку в импровизированном кабинете, который был оборудован для него в комнате, находящейся над кухней. Тихо ругаясь, он повернулся и пошел обратно в сторону дома. Пересекая двор, он заметил в дверях кухни нескладную фигуру Фицджеральда и облако дыма от его самокрутки, поднимающееся вверх и тут же уносимое ветром.

Полковник остановился и подождал, пока младший капрал бросит окурок на булыжники двора и зайдет внутрь. Этот малый раздражал Рака, и ему совершенно не хотелось опять выслушивать его нытье. К счастью, к тому времени, когда Рак вошел в кухню, Фицджеральд уже ушел.

Рак бесшумно поднялся по лестнице. В первый же день своего пребывания в доме он взял на заметку каждую скрипящую половицу, чтобы иметь возможность передвигаться более или менее беззвучно. Эта предосторожность явно была излишней – ведь местоположение фермы держалось в секрете, и ее тщательно охраняли, но Рак все равно предпочитал оставаться начеку. За те годы, что полковник провел, ходя по коридорам Клетки, он приучил себя предполагать самое худшее.

Дверь его кабинета была чуть-чуть приоткрыта. Рак остановился, прислушался, и ладонь сама собой потянулась к пистолетной кобуре. Показалось, что из-за двери донесся какой-то звук, но он не был в этом уверен.

Осторожно толкнув дверь, полковник заглянул внутрь.

В центре комнаты, заложив руки за спину, стояла Ева. Похоже, тот факт, что Рак застал ее в своем кабинете, ничуть ее не беспокоил. Она смотрела на него, и лицо ее было бесстрастным. Как будто она просто ждала.

– Что вы здесь делаете? – резко спросил Рак.

Он закрыл за собой дверь и сложил руки на груди.

– Мне нужна лента для печатной машинки.

Рак посмотрел поверх ее плеча на свой письменный стол, быстро окинув взглядом его поверхность. Похоже, все на месте. Выдвижные ящики находятся в том же положении, что и прежде, только средний немного приоткрыт.

Лента для печатной машинки.

– Запас есть в кладовой. На той стороне двора. – Рак кивком указал на окно, находящееся у нее за спиной.

– Да, конечно, – не оборачиваясь, сказала девушка.

Он сделал шаг в ее сторону. Миллер продолжала стоять неподвижно, все так же держа руки за спиной, сама покорность. Это злило полковника. Ее уступчивость была всего лишь личиной – он видел ее насквозь, видел, что скрывается за ее сложенными бантиком, накрашенными губами и зелеными глазами, в которых, бесспорно, светился ум.

Слишком любопытна.

– Вы молоды для полковника, – заметила Ева.

– А вы на редкость дерзки для стенографистки.

– Простите. – Она наблюдала за ним с клиническим интересом, столь интимным, что по его коже забегали мурашки. – Я не хотела вас обидеть, но вы не… не знаю, как сказать. Вы не похожи на человека, который получает удовольствие от допросов.

– Каждый из нас делает то, что необходимо его стране, – без особой убежденности парировал Рак.

Стенографистка вышла за границы дозволенного, и ему следовало бы так ей и сказать, но он этого не сделал. Может быть, она в чем-то права.

Ева подошла к нему так близко, что полковник ощутил запах ее духов. Он давно уже не вдыхал запаха женщины. Рак напрягся, пытаясь не реагировать на ее близость, на ее назойливую фамильярность, но у него все-таки засосало под ложечкой – он внезапно в полной мере осознал собственную уязвимость и почувствовал, что она сейчас видит его мысли, его личное пространство. Полковник был уверен – Ева видит все: каждую тайную мыслишку, каждое запретное желание.

– Перестаньте, – отвернувшись, потребовал он.

– Перестать что?

– Это. Нам надо работать.

Девушка протянула к нему руку, ее намерения легко угадывались. Это было бы так легко – взять ее за руку и… и что потом? Прижать ее к столу? Лечь с ней на пол? Смущенный, Рак совладал с собой, открыл дверь, выпроводил ее и вышел сам, провернув ключ в замке.

Спускаясь по лестнице, Ева вкрадчиво промурлыкала:

– Простите, полковник Рак, но нам с вами все равно не убежать от собственной природы, разве не так?

Глава 12

Прист ушел домой рано, поскольку не видел смысла продолжать без дела сидеть в кабинете, наблюдая, как в почтовый ящик приходят все новые и новые сообщения, переполняя его.

Вернувшись к себе, он поставил купленное в магазине готовое блюдо в микроволновку и принялся ждать, глядя на стекло, за которым вращалась тарелка. Вот бы так решились все его проблемы. Конечный результат выглядел неаппетитно – нечто среднее между кормом для собак и той сухой дрянью в серебристых пакетах, которую берут с собой астронавты, но благодаря еде он хотя бы не отключился.