Поддельный шотландец. Дилогия - [70]

   -- Я за последнее время побывал во многих странных местах, сэр,  -- сказал я, -- но думаю, что лучше будет поговорить об этом в другой обстановке.

   Он, казалось, некоторое время раздумывал, поглаживая рукой губу и поглядывая то на меня, то на мостовую.

   -- Да,  -- решил наконец мистер Ранкилер,  -- это будет, без сомнения, самое лучшее решение.

   И он повёл меня с собою в дом, крикнув кому-то, кого я не видел, что будет занят всё утро, и провёл меня в маленькую пыльную комнату, заваленную книгами и документами. Тут он сел, пригласив и меня сесть.

   -- А теперь,  -- сказал он,  -- если у вас есть дело, то будьте кратки и поскорей добирайтесь до сути. Nec gemino bellum Trojanum orditur ab ovo*, -- понимаете вы это?  -- сказал он, пристально глядя на меня.

   -- Я даже поступлю так, как говорит Гораций, сэр, -- отвечал я, улыбаясь,  -- и прямо приведу вас in medias res*.

   Он кивнул, по-видимому довольный, так как действительно его латинская цитата была приведена, чтобы испытать меня. Проверка была пройдена, поэтому немного помолчав, я прибавил:

   -- У меня есть веское основание думать, что я имею права на замок Шос.

   Он достал из ящика папку с бумагами и, открыв её, положил перед собой.

   -- Дальше?  -- спросил он.

   Но я сказал главное и теперь молчал, желая получить больше информации.

   -- Ну, ну, мистер Бэлфур,  -- сказал он,  -- вам надо продолжать. Где вы родились?

   -- В Иссендине, сэр,  -- сказал я,  -- в тысяча семьсот тридцать четвёртом году, двенадцатого марта.

   Он, казалось, следил за моими показаниями по своей книге, видимо проверяя информацию.

   -- Ваш отец и мать?  -- спросил он.

   -- Моим отцом был Александр Бэлфур, школьный учитель в Иссендине,  -- сказал я,  -- а мать -- Грэс Питтароу... Мне кажется, она была родом из Ангуса.

   -- Есть у вас какие-либо бумаги, удостоверяющие вашу личность?  -- спросил мистер Ранкилер.

   -- Нет, сэр,  -- сказал я,  -- они должны находиться у мистера Кемпбелла, иссендинского священника, и могут быть во всякое время представлены. Мистер Кемпбелл может удостоверить мою личность, и, кроме того, я не думаю, чтобы мой дядя вздумал отрекаться от меня.

   -- Вы имеете в виду мистера Эбэнезера Бэлфура?  -- спросил он.

   -- Да, его, -- сказал я.

   -- И вы его видели?  -- спросил он.

   -- Я был принят им в его собственном доме,  -- ответил я.

   -- Встречали вы когда-нибудь человека, но имени Хозисон?  -- спросил мистер Ранкилер.

   -- Я встретил его в наказание за мои грехи, вероятно,  -- сказал я,  -- потому что по его приказу и стараниями моего дяди меня похитили близ города, увезли в море, где я чуть не погиб при кораблекрушении и после сотни других бедствий только чудом попал сюда и теперь сижу перед вами.

   -- Вы говорите, что потерпели кораблекрушение,  -- продолжал Ранкилер.  -- Где это случилось?

   -- Около южного берега острова Малл,  -- сказал я.  -- Остров, на который я был выброшен, называется Эррейд.

   -- А,  -- сказал он, улыбаясь,  -- вы сильнее меня в географии. Должен вам сказать, что до сих пор все согласуется со сведениями, которые я получил раньше. Но вы говорите, что вас похитили. Как это понимать?

   -- В самом прямом смысле этого слова, сэр,  -- отвечал я.  -- Я направлялся к вам, когда меня заманили на бриг, бросили в трюм, так что я смог понять, что случилось, только когда мы были уже далеко в море. Мне угрожало попасть на рабовладельческие плантации, но по божьей милости я избег этой печальной участи.

   -- Бриг погиб двадцать седьмого июня,  -- сказал он, заглядывая в книгу,  -- а теперь двадцать четвертое августа. Тут довольно большой пробел во времени, мистер Бэлфур.

   -- Уверяю вас, сэр,  -- отвечал я,  -- что этот пробел очень легко заполнить. Но прежде чем рассказывать, мне хотелось бы убедиться, что я говорю с другом.

   -- Ну, это значит попасть в заколдованный круг,  -- сказал стряпчий.  -- Я также не могу быть уверенным, пока не выслушаю вас. Я не могу быть вашим другом, пока не буду достаточно осведомлен о вашем деле.

   -- Вы не должны забывать, сэр,  -- отвечал я, -- что я уже пострадал из-за своей доверчивости и был отправлен в рабство вашим же клиентом, если не ошибаюсь.

   Всё это время я, видимо, поднимался во мнении мистера Ранкилера и, таким образом, завоёвывал его доверие. Но моя неожиданная реплика заставила его громко рассмеяться.

   -- Нет, нет,  -- воскликнул он,  -- дело обстоит не так плохо! Fui, non sum*. Я действительно был поверенным вашего дяди, но пока вы болтались на диком Западе, много воды утекло. И если у вас не звенело в ушах, то совсем не от недостатка разговоров о вас. В самый день кораблекрушения знакомый вам мистер Кемпбелл пришёл в мою контору и потребовал, чтобы вас во что бы то ни стало разыскали. Я никогда не слышал о вашем существовании, но знал вашего отца, и на основании некоторых данных -- о них я поговорю после -- я был склонен бояться самого дурного. Мистер Эбэнезер, не отрицая, что видел вас, объявил -- это показалось мне невероятным,  -- что дал вам значительную сумму и вы уехали в Европу с намерением закончить своё образование. Это казалось и вероятным и похвальным. На вопрос, как это случилось, что вы ни словом не известили мистера Кемпбелла, он заявил, будто бы вы выразили горячее желание порвать со своей прошлой жизнью. На дальнейший вопрос, где вы находитесь, он отвечал, что не знает наверное, но думает, что в Лейдене. Вот и все его ответы. Я не думаю, чтобы кто-либо поверил ему,  -- продолжал мистер Ранкилер улыбаясь.  -- В особенности ему не понравились некоторые мои вопросы, и он, попросту говоря, выставил меня за дверь. Мы были тогда в большом затруднении. несмотря на все наши подозрения, у нас не было никаких доказательств. В это же время объявился помощник капитана Шуан и рассказал, что вы утонули. Тут выяснилось, что ваш дядя лгал, но без других результатов, кроме беспокойства для мистера Кемпбелла, убытка для моего кармана и ещё одного пятна на репутации мистера Бэлфура, которая и без того уже была достаточно запятнана. Но третьего августа ваш дядя внезапно скончался от удара. Именно мне поручено разыскать его наследников. А теперь, мистер Дэвид,  -- прибавил он,  -- вы сами знаете весь ход дела и можете судить, насколько я достоин доверия.