Поддельный шотландец. Дилогия - [25]

   Повернулся я крайне вовремя -- мимо окна как раз пробежали пятеро матросов, таща в руках запасную рею, которой они вознамерились таранить запертую дверь. Я навёл пару пистолетов на ладони ближайших ко мне, крепко обхватившие грубый брус. Ведь тянуть верёвки можно и одной рукой, не правда ли?

   -- Вот вам!  -- и выстрелил с выкриком.

   Всё заволокло клубами дыма -- да уж, дымный порох это ещё та проблема. Я, не давая опомниться противникам, подхватил вторую пару пистолетов, и всадил в деревяшку наугад ещё пару пуль. Испуганная интенсивной пальбой, вся компания бросила рей и убежала. Мне это было скорее слышно, чем видно, поскольку плотность порохового дыма в рубке сумела переплюнуть даже густоту тумана под открытым небом.

   Тогда я снова оглянулся и осмотрел каюту. Дым клубился седыми прядями у ламп, уши мои едва не лопнули от грохота выстрелов в помещении. Но Алан молодцевато стоял на том же месте, только шпага его была по рукоятку в крови. Он явно очень кичился своим триумфом и был исполнен такого победного торжества, что казался непобедимым. Прямо перед ним на четвереньках стоял мистер Шуан; кровь лилась у него из пробитого насквозь плеча. В то время как я смотрел на него, стоявшие сзади схватили его за пятки и боком вытащили из каюты.

   -- Вот вам первый из ваших вигов! -- воскликнул Алан. Затем, обернувшись ко мне, спросил, каковы мои успехи.

   Я сказал, что подстрелил пару-тройку противников, и думаю, что среди раненных был капитан.

   -- А я покончил с двумя,  -- сказал он.  -- Но крови пока пролилось недостаточно: они ещё вернутся сюда. По местам, Дэви. Это были только цветочки, ягодки ещё впереди.

   Я вернулся на своё место, снова зарядил пистолеты, из которых стрелял, и насторожил глаза и уши.

   Наши враги спорили неподалеку на палубе, и достаточно громко, чтобы я мог расслышать все слова.

   -- Шуан испортил всё дело без оглядки бросившись вперёд, -- услышал я один голос.

   Другой отвечал ему:

   -- Ну уж, любезный, он достаточно заплатил за свою ошибку.

   Затем голоса вдруг упали до неясного шёпота. Только теперь почти все время говорил кто-то один, как бы излагая свой план действий, а другие, по-очереди, коротко отвечали ему, как люди, получавшие приказания. Из этого я понял, что готовится новая атака, о чем и сообщил Алану.

   -- Дай бог, чтобы это так и было,  -- сказал он.  -- Если мы раз и навсегда не отобьём у них вкус к нашему обществу, ни тебе не мне этой ночью поспать не удастся. Только учти: в этот раз они шутить не будут.

   Пистолеты были готовы, и мне оставалось только слушать и ждать. И перебирать разложенные на ближайшем столе кинжалы, предназначенные для метания, но пока так и не дождавшиеся своего часа. Но вот снаружи послышались сторожкие шаги и шорох одежды, задевающей стены рубки. Стало понятно, что противник, под прикрытием сумерек, накапливается для атаки.

   Все это происходило на той стороне, где стоял Алан, и я уже начал переживать, что на мою долю сражения не достанется, когда услыхал, как кто-то тихо опустился на крышу у люка, прямо надо мной. 

  

   Прозвучал одинокий свисток боцманской дудки -- условный сигнал -- и разом, собравшись в тесный клубок, они ринулись на дверь с кортиками в руках; в ту же секунду стекло светового люка разлетелось на тысячу осколков, в отверстие протиснулся матрос, и спрыгнул прямо на пирамиду из трёх мушкетов с примкнутыми штыками, которые мы предусмотрительно разместили под люком именно на подобный случай. Вопль его был ужасен, из милосердия я тут же, из пистолета, прострелил ему голову, едва успев выбрать правильный угол, чтобы не забрызгать мундир Алана кровавыми ошмётками. Рубка мгновенно наполнилась густыми запахами сгоревшего пороха и бойни. В отверстии люка показались ноги другого матроса, спешащего присоединиться к веселью. Я едва успел оттолкнуть в сторону ловушку, стоившую жизни его товарищу, и он свалился прямо на свежий труп, выронив в прыжке свой кортик. Мне оставалось только приложить его разряженным пистолетом по черепу. Надеюсь я не перестарался и бедняга выживет -- уж больно звук получился звонкий, как от столкновения двух биллиардных шаров.

   Внезапно я услышал крик Алана, в котором мне послышался призыв о помощи.

   До сих пор он успешно оборонял дверь, но, пока он был занят другими, один матрос поднырнул под поднятую шпагу, и обхватил его сзади вокруг пояса. Алан наносил ему удары кинжалом левой рукой, но матрос пристал к нему как пиявка. ещё один неприятель ворвался и занес над головой Алана свой кортик. В дверях виднелось множество толпящихся людей. Ну как множество -- на самом деле их вряд ли было намного больше пяти, но мне в запале показалось, что их не менее десятка. Я, с обеих рук, бросил в толпу пару кинжалов, и немедленно потянулся за новыми пистолетами.

   Но моя помощь была уже не нужна. Ближайший противник наконец упал. Алан, отступив назад для разбега, с ревом бросился на нападающих, как разъяренный зверь. Они расступились перед ним, как вода перед шквалом, повернулись, выбежали, второпях натыкаясь друг на друга. Шпага в руках Алана сверкала, как ртуть, мелькая среди убегающих врагов, и при каждом её ударе слышался крик раненого. Он гнал их по палубе как овчарка стадо овец.