Поддавки с убийцей - [8]

Татьяна Александровна в зеркале не возражала. Она удалилась, а когда появилась вновь, держала в руках хрустальный бокал с коньяком, пепельницу и сигареты.

Значит, так. Старик Семиродов является домовладельцем де-юре, а де-факто хозяйка дома — некая девица Екатерина Лозовая, унаследовавшая имущество от своего деда, тоже уголовника, которого Семиродов знал по своему бурному прошлому.

И вот Екатерина прибывает в Тарасов, чтобы вступить в права наследования. Права ее Кириллом Федоровичем не оспариваются, и это странно. Он готов заплатить ей отступного и оставить дом — по бумагам его собственный — за собой.

Скорее всего здесь-то и зарыта причина отказа Семиродова продать дом Малышеву. Видимо, какие-то законы уголовной среды не позволяют Семиродову послать Лозовую к черту и снюхаться с Гансом. Скорее всего причина отказа именно в этом. Моя задача или устранить причину, или изменить обстоятельства таким образом, чтобы они не препятствовали сделке. Но как это сделать? Минимум, надо составить план действий, а для этого надо хорошо разбираться в деталях.

Я хлебнула коньячку, чтобы отметить свое первое логичное умозаключение, и с удовольствием закурила.

Продолжим. Выходит, так: получай, Екатерина, наличные, вали в свои родные веси и оставь старого кореша в покое, дай дожить оставшиеся дни в привычном месте.

Не тут-то было! Вражда, возникшая между Семиродовым и Лозовой, оказалась настолько сильной, что одна сторона дошла до серьезных угроз, а другая решилась на глупое во всех отношениях убийство. Ведь, накидывая петлю мне на шею, Иван был уверен, что убивает Екатерину Лозовую. Чтобы на такое решиться, одной угрозы поджога мало.

Заподозрить в помешательстве Лозовую я не могла — не было оснований. Стало быть, намерение сжечь собственное наследство, за которое без хлопот можно взять неплохие деньги, это средство выколотить из Семиродовых нечто более ценное и принадлежащее, без сомнения, ей же.

Что же явилось яблоком раздора? Помнится, Иван заикнулся о каких-то каплях, но в этот момент появился Кирилл Федорович — будто ждал за дверью — и велел племяннику заткнуться. А когда возле машины я опять спросила его о том же, Иван ответил, что это всего лишь старая тюремная байка, и говорить на эту тему больше не захотел.

Я даже усмехнулась — ни дать ни взять, «тайны мадридского двора»! Но что бы это могло быть на самом деле? Похоже, вокруг закипали страсти.

Как вчера выразился Иван? Мать их? Так вот: тайны, мать их! Завтра я начну эти тайны раскрывать.

Затушив сигарету и глотнув еще кофе, я сняла телефонную трубку и набрала номер Малышева. Он ответил мне сам. Голос был сонным и недовольным.

— Татья-ана Александровна! — вяло поздоровался он, зевая.

Я сразу сбила с него сонливость, окатив, как водой из ковша:

— Ганс, как вы воспримете, если в доме Семиродовых случится пожар?

— Вы полагаете, это телефонный разговор? — спросил он после недолгого раздумья.

— Ничего страшного, — ответила я, — не мы же с вами будем его поджигать.

— М-м, тогда — положительно.

— Я думаю! В таком случае платить за дом вам не придется, не так ли? Только за сад и надворные постройки. А квартиру погорельцу, при ваших возможностях…

— Вы о чем, Татьяна Александровна! — перебил он меня. — Вы это серьезно?

— Пока не знаю.

— А когда узнаете?

— Когда буду уверена, что сгоревший дом не помешает мне получить свои тридцать среб… — я улыбнулась своей оговорке, — процентов от его теперешней стоимости.

— Сколько?

Каким кратким и деловым сделало Ганса волнение!

— Шестьдесят тысяч, не считая накладных расходов.

— Будьте уверены! — услышала я в ответ и, не прощаясь, положила трубку — пока это все, что я хотела услышить.

То ли коньяк меня так расслабил, то ли отдала я Гансу последние остатки своей взвинченности, только вскоре глаза мои стали слипаться. Мечтая о постели, я соорудила на шее компресс. Оставалась еще мысль об ужине, но, решив, что поужинаю в завтрак, я отправилась на боковую.

Мое следующее утро началось с приятной детали. Багровая полоса на шее потемнела и сделалась еще заметней, но кожа осталась гладкой, и это уже было хорошо. Шелковая косынка вокруг шеи надежно скроет этот дефект от посторонних глаз, а моей внешности добавит каплю эксцентричности.

Получилось даже лучше, чем ожидала. Косынка отлично подошла к белому спортивному костюму, и выглядела я блестяще.

Плотно позавтракав, я приготовила кофе и наполнила им термос. Постаравшись как можно больше времени убить на пустяки для того, чтобы не нагрянуть к Семиродовым слишком рано — не хотелось показаться нетерпеливой, — я вышла из дома. Машина ждала меня у подъезда.

Кошмары вчерашней ночи меня не мучили, погода была прекрасной, и встретила я сегодняшний день в хорошем настроении.

«Изменять планы в соответствии с изменяющимися обстоятельствами», — вспомнила я результат вчерашнего гадания и решила сделать его девизом сегодняшнего дня. План, вернее, намерение, у меня пока один — ознакомиться с обстановкой, изучить детали и подумать о том, как повернуть дело так, чтобы продажа дома явилась для Семиродова избавлением от всех бед. Не следовало забывать при этом и о, мягко говоря, обиде, нанесенной мне Иваном. Но ответственность за нее я без колебаний возложу на старика и опять же постараюсь, чтобы этот груз показался ему еще более тяжелым. Как я это сделаю? Пока не знаю. Война план покажет. Надо признать, что, несмотря на мою взвинченность, старик меня вчера озадачил и насторожил.