Поддаться судьбе - [20]

Когда она подходила к ручью, то услышала знакомый рокот текущей воды по камням. Это был такой мягкий, тихий звук, но в утренней тишине он был таким звонким. Она подошла к берегу бухты и уставилась в глубину темной воды. Утренний свет отражался рябью, отражение ив оставляло искаженные формы ветвей на воде. Ее жизнь была ивой: сильная и упругая, тянувшаяся к бескрайнему небу. А теперь ее жизнь стала веточкой на воде. Растрепанная и сломленная течением, вырванная из жизни и оторванная от любви, которая даже не успела зацвести. Теперь она была просто отражением самой себя, а отражение не реально.

Она вглядывалась в озеро, как долго — она не знала. Она бы не оторвала взгляда, если бы не почувствовала руку на своем плече. Уилл. Он был здесь, прямо позади нее, но она не могла развернуться. Она боролась всеми силами, с голосом, который говорил повернуться к нему. Она не могла вынести мысли, чтобы повернуться к нему, чтобы посмотреть на него, зная, что повернулась для того, чтобы попрощаться с ним. Если она только сможет замереть, он может стоять позади нее вечно, и ей не придется прощаться с ним. Она будет счастлива, если он будет просто стоять за ее спиной, прикасаться к ее плечу, и никогда не оставит ее. «Я не могу Уильям. Я не повернусь, чтобы увидеть тебя в последний раз». Она закрыла глаза и сглотнула, когда ее тело поддалось неконтролируемым рыданиям. Она опустила подбородок к груди, и все ее тело сотряслось, сопротивляясь неминуемой разлуке.

Уильям обвил руками ее плечи и положил свою голову на ее голову. Она протянула руки и обхватила его. Такие сильные руки, но все же она чувствовала дрожь, словно он тоже не мог подавить свои слезы. Сара зажмурила глаза, все еще не желая верить, что это ее реальность.

Они стояли вдвоем в бухте, пока Сара больше не смогла отрицать тот факт, что ей придется развернуться и взглянуть в его глаза. Она медленно отпустила его руки, и он выпустил ее из объятий. Она медленно повернулась к нему лицом. «О, Уилл, позволь мне посмотреть на каждую частичку на твоем лице. Запечатлеть каждую деталь в памяти моего сердца». Их взгляды встретились, и от боли в его глазах ее губы задрожали.

Она смогла заставить себя только прошептать.

— Уилл, — прежде чем снова сотрястись и кинуться ему на плечо плача. — Я не могу сказать тебе этого, Уилл! Я не могу сказать тебе про… про… я не могу! Я не хочу, Уилл! — Она втянула глубоким вдохом холодный воздух, пытаясь удержать себя от нежелательного крика.

Принудительным шепотом Уильям ответил.

— Я тоже не могу, Сара. Я даже в мыслях не могу сказать тебе эти слова.

Она подняла голову и снова посмотрела на него. Ее глаза посмотрели по очереди в его прекрасные голубые глаза, умоляя их, посмотреть на нее, как тогда, когда все было в порядке и ничего из этого не происходило. Но не находила этого взгляда.

Уильям тяжело сглотнул.

— Сара, мы не должны говорить… мы не должны говорить это. Ты забыла? Забыла, что мы сказали друг другу? — Он взял ее за руку и провел по упавшему стволу к пню, их пню. — Помнишь? — Спросил он, опускаясь с ней на колени. Он приложил ее трясущуюся руку к гравировке, положив поверх свою. — Сара, это наше. Мы сказали друг другу, что в один прекрасный день сделаем друг друга счастливыми. Что будем вместе, и я буду заботиться о тебе. Скажи мне, скажи мне, Сара, что ты помнишь. Я должен знать, что ты всегда будешь помнить, — он умоляющее смотрел в ее глаза, прося ее.

Сара посмотрела в его глаза и насколько смогла сильным голосом сказала.

— Ме Вер Ву, Уилл. Я помню.

Он притянул ее в свои объятия.

— Это все, что мы должны сказать. Мы не должны говорить… ты знаешь. Мы не должны говорить это. Все что мы должны помнить — это Ме Вер Ву.

— Ладно, — шепчет она. — Ты знаешь, как сильно болит сейчас мое сердце? Уилл, я не знаю, как я выживу не в состоянии видеть тебя каждый день.

Уильям потянулся в карман и извлек маленькую деревянную шкатулку, не больше карточного коробка.

— Я хочу, чтобы ты взяла ее. Я сделала ее для тебя. — Он положил гладкую сделанную из бледно желтого дерева шкатулку в ее руки. Она повернула ее и увидела гравировку, такую же, как и на пне. Четыре идеальных круга соприкасающиеся линиями в середине, красиво вырезанные на крышке. Она сделала не большой глоток воздуха и посмотрела на него.

— Я не знаю, что сказать, она прекрасна. Это самая прекрасная вещь, которую я видела. — Она осторожно подняла крышку шкатулки, и то, что она увидела внутри, затуманило ее глаза слезами. На подушке из сухих сосновых иголок лежала почтовая марка стоимостью в три цента.

Уильям посмотрел на марку, а затем ей в глаза.

— У меня тоже есть марка. Помнишь деньги, которые я накопил для того, чтобы купить тебе газировку на день рожденье? Так как нам не пришлось платить за нее, я потратил деньги на более важный подарок. Это подарок, который ты можешь подарить мне, а я тебе. Прошу, скажи, что ты напишешь мне? Я обещаю, что напишу тебе. — Он обхватил ее руку, поднес шкатулку к губам и поцеловал гравировку. — Ты, Сара, самое прекрасное существо. Когда я буду тебе нужен, когда ты захочешь меня увидеть, у тебя будет мой поцелуй прямо здесь, прямо здесь с тобой. Я всегда буду с тобой, Сара.