Подчиниться его приказу - [19]

Так что она молчала.

Они прошли через толпу. Оливия бормотала фразы на арабском, которым научил ее Азиз, не поднимала глаз, прятала лицо. Азиз помог ей сесть в машину, и они помчались обратно к дворцу, все так же не обменявшись ни единым словом.

Когда Оливия украдкой взглянула на Азиза, тот смотрел в окно, хмурясь, опираясь локтем на дверцу и прижимая пальцы к виску. Он выглядел так, словно на его плечах покоилась тяжесть всего мира или по крайней мере страны.

– Может, к нашему приезду появятся новости о Елене, – сказала она, и Азиз словно вынырнул из своих раздумий, повернулся к ней.

– Да, – ровно сказал он. – Может быть.

Азиз не собирался целовать Оливию. Так что всю дорогу во дворец у него в груди росло чувство вины. Он не собирался ее целовать, но – признаться честно – поцелуй был удивительным. Потрясающим. То, что вначале казалось лишь прикосновением губ, превратилось в нечто глубокое, яростное, более реальное, чем все другие поцелуи в его жизни.

У него было много любовниц, много взаимно удовлетворительных игр, но это были именно игры, не более. Без отношений, без эмоциональной связи. Бездушное, хотя и приятное, соединение тел. Ничего большего он никогда не хотел. Он выбрал такую жизнь. Потому что все остальное угрожало принести боль.

Однако, целуя Оливию в саду, он ощутил нечто иное, глубокое, и мгновение хотел такой жизни, такой любви, которую никогда себе не позволял.

Но любви не было места в отношениях, которые он мог выбрать, в его браке. Ни в том, который он планировал с Еленой, ни в том, который хотел предложить Оливии.

Автомобиль въехал во двор королевской резиденции. Охранники выскочили из своей машины и открыли для них с Оливией двери. Идя бок о бок с ней, Азиз заметил, что она вроде бы снова собралась. В саду, после поцелуя, чувства явно обуревали ее, но в то же время было очевидно, что она решительно не хочет этого показывать.

– После того как переоденешься, может быть, присоединишься ко мне за чашечкой чаю? Чай у меня здесь английский. – Он говорил так, словно это просто встреча на прощание, перед ее отъездом. Хотя разговор, который он планировал, будет куда серьезнее.

Оливия поколебалась перед ответом. Азиз знал, что она разрывается между желанием провести с ним время и стремлением уберечься от эмоций.

Точно так же разрывался и он сам. Они были очень похожи. Азиз все больше это осознавал. Оба всеми силами оберегали свои сердца. Скрывали свое истинное «я», свои подлинные желания. Только способы выбрали совершенно противоположные.

– Хорошо, – сказала она наконец.

Проводив ее взглядом, Азиз отправился в кабинет, где его уже ждал Малик с отчетом о поисках Елены.

– Новости есть? – спросил Азиз, едва переступив порог. Он на ходу сорвал с головы тюрбан и пальцами растрепал волосы.

– Боюсь, нет. Она была в лагере раньше, но к моменту захвата там никого не осталось.

– Что? Их кто-то предупредил?

– Трудно сказать. Подозреваю, что Халиль нашел убежище у одного из племен. Они его спрячут.

– Я знаю. – Азиз прижал пальцы к виску, чувствуя подступающую головную боль. – Как он завоевал верность людей, с которыми раньше не встречался?

– Для них он – символ чего-то значимого. Может быть, старых традиций, того образа жизни, который Хашем отверг, когда изгнал одну жену и связал свою судьбу с другой.

– Ничего, что его первая жена была ему неверна? – проворчал Азиз, не в силах скрыть горечь в голосе. После того, что пришлось пережить его матери и ему самому как замене Халиля, щедрости его души не хватало на то, чтобы сочувствовать изгнанникам. Тяжело вздохнув, он опустил руку от ноющего виска.

– Значит, теперь Халиль отвез Елену в какое-то другое племя в пустыне, и нам придется начинать все сначала.

– Он не мог уйти далеко.

– В нашем положении все равно, где он: время на исходе, Малик. – Азиз развернулся и уставился в окно. – Завтра моя свадьба. Завтра истекают шесть недель. Если я не женюсь, то референдум или нет, но эта страна погрузится в хаос и гражданскую войну. Я не смогу это предотвратить. Позиции населения слишком полярные.

– Сиад вас поддержит, ваше высочество.

– Но не остальные жители. – Его сердце исполнилось решимостью. Пора было признать: они не найдут Елену до конца шести недель. Но Азиз не мог позволить Халилю заявить свое право на трон и не собирался созывать референдум. Даже если он победит в голосовании, все равно может разразиться гражданская война, принося бунты, погромы и беспорядки.

– Я должен жениться, – сказал он вслух.

– Мы все еще можем ее найти.

– Нет. Уже слишком поздно. – Он развернулся и мрачно улыбнулся. – У нас больше нет времени, Малик. Я должен жениться, и завтра я женюсь.

– Но…

– Ты знаешь, что так и будет.

Ему предстояло убедить Оливию выйти за него замуж любыми способами – обаянием, уговорами или даже с помощью принуждения, которого она так боялась. Его сердце и душа восставали против этой мысли, но разум укротил их. Он невесело улыбнулся Малику:

– Моя невеста уже здесь.

Оливия надела простую белую блузку и темные брюки с чувством облегчения: она словно возвращалась к тому, кем была, пряталась в своего рода броню и изгоняла саму память о поцелуях Азиза, о неспокойном желании, которое они пробуждали.