Подчиниться его приказу - [14]

– Хочешь сменить мою рабочую униформу на это?

– Я подумаю, – как будто серьезно ответил Азиз, веселя Оливию еще больше.

– Чувствую я себя глупо.

– Зато выглядишь великолепно. Как может женщина быть такой красивой, даже когда укрыта тканью с ног до головы? – Азиз подошел ближе, окидывая ее медленным взглядом. – Ты прекрасна, Оливия. Совершенно прекрасна. По традиции я должен сравнить тебя с лепестками цветов.

Он игриво подмигнул. Оливия рассмеялась в ответ:

– Это старо, Азиз. Найди новую лесть.

– Это не лесть, если я говорю правду.

Ее охватило удовольствие. Она и вправду чувствовала себя цветком, который наконец полили, и он просыпается навстречу солнцу.

– Учитывая, что я сменила цвет волос и глаз и укрыта с ног до головы, это мало о чем говорит.

– Согласен. Мне больше нравилось вчерашнее вечернее платье.

И снова вспышка удовольствия, глубже и жарче.

– Твой наряд сегодня – это тоже демонстрация уважения к традициям? – Оливия указала взглядом на его одежды и тюрбан, скрывающий темные волосы. Азиз кивнул.

– Я чувствую себя так же странно, как и ты.

– Тебе идет. Одевайся так чаще, – поддразнила его Оливия, поражаясь тому, как рядом с Азизом чувствует себя счастливой и веселой, несмотря на все обстоятельства. У Азиза в глазах прыгали искры. Как может эта легкость и игривость плейбоя сочетаться с глубиной души, с готовностью служить своей стране?

– Тебе нужно выучить несколько фраз на арабском, – сказал Азиз, улыбаясь.

– Зачем? – пораженно воскликнула Оливия.

– Публика этого ожидает; им понравится, что ты говоришь на их языке.

– Но я его не знаю. – Оливия не смогла скрыть нотки паники в голосе.

– Никто не ждет, что ты хорошо его знаешь и даже что ты понимаешь, что говоришь, – успокоил ее Азиз. – Пойдем.

Они сели рядом на диван в уютном алькове. Складки платья Оливии раскинулись поверх подола кафтана Азиза. Она видела сильные линии мышц на его бедре и не могла отвести взгляд, внезапно словно завороженная. Почему она не чувствовала себя так, когда они сидели бок о бок в Париже, проверяя счета?

Потому что тогда она еще не была по-настоящему живой. Как сейчас.

Она с трудом втянула воздух и разгладила подол, чтобы чем-то занять руки и отвлечься от разглядывания мужчины.

– Ладно. Что мне нужно говорить?

– Начнем с приветствия. «Ассалам алейкум».

Его голос, мягкий и густой, как бархат, ласкал звуки незнакомых слов, превращая их в соблазн, хотя они означали всего лишь приветствие.

– Оливия? – Он выгнул брови в ожидании. Оливия поняла, что просто смотрит перед собой. Ее тело и разум были перегружены ощущениями от его близости.

– Ассалам алейкум, – повторила она, пытаясь не краснеть, словно Азиз мог прочитать ее мысли, угадать реакцию ее тела.

– Попробуем еще раз, – сказал Азиз с улыбкой, которая заставляла ее сердце биться чаще.

– Я не могу справиться с волнением, мне страшно, – пробормотала Оливия.

– Это неудивительно.

Но она нервничала не из-за предстоящего выхода, а из-за мужчины, из-за всепоглощающего влечения к нему, с которым становилось все труднее бороться.

– Ассалам алейкум, – произнес Азиз снова, и Оливия заставила себя старательно повторить за ним.

Азиз кивнул. – Хорошо. Следующая фраза будет длиннее. – Его взгляд был теплым и одобрительным. – Моташарефатун бема рефатек.

Оливия шире раскрыла глаза:

– Моташар… что?

Азиз тихо рассмеялся:

– Понимаю, это сложно. Попробуем еще раз. – Он повторил слова, и Оливия за ним. – Хорошо. Еще раз. – Она выговорила фразу снова, и Азиз кивнул и сжал ее колено сквозь тяжелую ткань платья.

Оливия резко выпрямилась. Ее пронизало электричеством, кожа горела, словно на ней поставили клеймо, – и все от одного прикосновения.

Азиз посмотрел на свою руку, все еще лежащую на ее бедре.

– Извини, – сказал он, явно не чувствуя себя виноватым. – Я увлекся.

Оливия понимала, что он просто ее дразнит. Он все еще оставался плейбоем. Скольких женщин он приглашал в свою постель? Наверное, даже не помнит их имен… А она тут трепещет от того, что он сжал ее колено через сотню юбок. Как унизительно, ее желание, наверное, написано у нее на лице.

– Что это значит? – выдавила она, радуясь, что голос звучит почти нормально.

– «Приятно познакомиться».

Они выучили еще несколько вежливых фраз, и Азиз убеждал ее, что никто не ждет от нее безупречного произношения – к лучшему, потому что ей с трудом удавалось хоть на чем-то сосредоточиться.

– Ты говорил на арабском в детстве? – спросила она после урока. Слова, которые она боялась забыть, кружились у нее в голове, и она не могла дышать от невыносимой близости Азиза, хотя за время урока, к счастью, немного успокоилась. Но он наклонился ближе, задел ее ногу коленом – и все началось сначала.

– Да, это мой родной язык. – Он улыбнулся, но взгляд стал жестким, и Оливия с грустью подумала, что у него, кажется, не осталось ни одного счастливого детского воспоминания.

– Взрослым ты жил в Европе и мало на нем говорил, да? Но знаешь европейские языки… Мне языки никогда не давались. Наверное, заметно.

Глаза Азиза весело заблестели.

– Совсем нет.

– Каждый раз, когда мы переезжали на новое место, отец пытался научить меня местному языку, – продолжала Оливия. – Но это было безуспешно, сколько бы я ни старалась.