Подарок тролля - [93]

Поблагодарили они за угощение, а матушка их по щеке погладила и молвила:

— Приходите скорее опять!

— Приходите скорее опять! — повторили за ней все дети.

Проводили они Маттиаса с Анной до ворот. А ворота в стене по-прежнему были приотворены.

Смотрят Маттиас с Анной, а за стеной снежные сугробы лежат!

— Почему не заперты ворота? — спросила Анна. — Ведь ветер может нанести на Солнечную Полянку снег.

— Если ворота закрыть, их никогда уже больше не отворить, — ответили дети.

— Никогда? — переспросил Маттиас.

— Да, никогда больше, никогда! — повторили дети.

На березе, покрытой мелкими кудрявыми зелеными листочками, которые благоухали так, как благоухает березовая листва весной, по-прежнему сидела алая птичка. А за воротами лежал глубокий снег и темнел замерзший, студеный зимний лес.

Тогда Маттиас взял Анну за руку, и они выбежали за ворота. И тут вдруг стало им до того холодно и голодно, что казалось, будто никогда у них ни пряников, ни кусочка хлеба во рту не было.

Алая птичка меж тем летела все вперед и вперед и показывала им дорогу. Однако в зимней сумеречной мгле она не казалась больше такой алой. И одежда детей не была больше алой: серой была шаль на плечах у Анны, серой была старая сермяжная куртка Маттиаса, что ему от хозяина Торфяного Болота досталась.

Добрались они под конец на хутор и стали скорее коров доить да воловьи стойла в хлеву чистить.

Вечером пришли дети на поварню, а хозяин и говорит им:

— Хорошо, что школа эта не на веки вечные.

Долго сидели в тот вечер Маттиас с Анной в углу темной поварни и все о Солнечной Полянке вспоминали.

Так и шла своим чередом их серая, подобная мышиной жизнь на скотном дворе хозяина Торфяного Болота. Но всякий день шли они в школу, и всякий день на обратном пути их в снегу на лесной дороге поджидала алая птичка. И уводила их на Солнечную Полянку.

Они пускали там в канавах берестяные лодочки, мастерили дудочки и строили шалаши на склонах холмов. И каждый день кормила их матушка досыта.

— Не будь Солнечной Полянки, недолго бы мне оставалось на свете жить! — повторяла Анна.

Когда же вечером приходили они на поварню, хозяин говорил:

— Хорошо, что школа эта не на веки вечные. Ничего, насидитесь еще на скотном дворе!

Глядели тогда Маттиас с Анной друг на друга, и лица их бледнели.

Но вот настал последний день: последний день школы и последний день Солнечной Полянки.

— Упаси вас Бог к сроку не вернуться! Упаси вас Бог оставить коров недоеными! — повторил в последний раз хозяин Торфяного Болота те же самые слова, что говорил и раньше.

В последний раз сидели Маттиас и Анна с детьми вокруг очага — буквы складывали. В последний раз поели они свою холодную картошку, и когда Йоэль сказал: «Побирушки вы этакие, вы что, еды в глаза не видали?» — лишь улыбнулись в ответ.

А улыбнулись они потому, что Солнечную Полянку вспомнили: скоро их там накормят досыта.

В последний раз пробежали они по лесной дороге, словно две маленькие мыши-полевки. Стоял самый студеный за всю зиму день, дыхание белым паром струилось у детей изо рта, а пальцы рук и ног сводило от жгучего холода. Закуталась Анна поплотнее в шаль и сказала:

— Мне холодно и голодно! Никогда в жизни не было мне так худо!

Да, стужа была лютая, и дети так по алой птичке затосковали! Скорее бы она их на Солнечную Полянку отвела! А вот и птичка — алая на белом снегу. Такая яркая-преяркая!

Увидела ее Анна, засмеялась от радости и сказала:

— Все-таки доведется мне напоследок на моей Солнечной Полянке побывать!

Близился к концу короткий зимний день, уже надвинулись сумерки, скоро наступит ночь.

Все замерло: шумную песню сосен придушила ледяная стужа. Но в сонную тишину леса неожиданно ворвалось пение птички. Похожая на ярко-красный язычок пламени, птичка взлетела меж ветвей и запела, да так, что тысячи снежных звездочек стали падать на землю в студеном примолкшем лесу.

А птичка все летела и летела; Маттиас с Анной изо всех сил пробивались за ней через сугробы — не близкий был путь на Солнечную Полянку!

— Вот и конец моей жизни, — сказала Анна. — Холод погубит меня, и до Солнечной Полянки мне не добраться.

Но птичка будто звала все вперед и вперед! И вот они уже у ворот. До чего знакомы им эти ворота! Кругом — снежные сугробы, а вишневое дерево за стеной свои цветущие ветви раскинуло. И ворота — полуоткрыты!

— Никогда ни о чем я так не тосковала, как о Солнечной Полянке, — сказала Анна.

— Но теперь ты здесь, — утешил ее Маттиас, — и тебе больше не о чем тосковать!

— Да, теперь мне больше не о чем тосковать! — согласилась Анна.

Тогда Маттиас взял сестренку за руку и повел ее в ворота. Он повел ее на волшебную Солнечную Полянку, где была вечная весна, где благоухали нежные березовые листочки, где пели и ликовали на деревьях тысячи крохотных пташек, где в весенних ручьях и канавах плавали берестяные лодочки и где на лугу стояла матушка и кричала:

— Сюда, сюда, детки мои!

За спиной у них в ожидании зимней ночи застыл морозный лес. Глянула Анна через ворота на мрак и стужу.

— Почему ворота не закрыты? — дрожа спросила она.

— Ах, милая Анна, — ответил Маттиас, — если ворота закрыть, их никогда уже больше не отворить. Разве ты не помнишь?