Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий - [65]
Оттуда мы шли десять дней и дошли до страны 'хаггар, а эти хаггар — одна из групп берберов, закрывающих лицо лисамом. Добра у них нет.[274] Мы встретили там одного из старейшин. Он задержал караван и держал его, пока ему не дали в виде пошлины ткани и другие вещи, несмотря на то что наше прибытие в их страну выпало на месяц рамадан, в который они не совершают набегов и не препятствуют передвижению караванов. Даже их воры, если найдут во время рамадана на дороге товары, они к ним не прикасаются. Так же поступают все берберы, которые живут вдоль этой дороги.
По стране хаггар мы шли месяц. В этой стране мало растений и много камней, и дорога по ней трудна. В день праздника разговения[275] мы добрались до страны берберов, носящих лисам, как и те, которых мы только что миновали. Они сообщили нам известия о нашей стране и известили нас, что племена аулад харадж и ибн йагмур возмутились и находятся в Тасабите, что в стране Туат. Люди каравана испугались этого.
Затем мы добрались до Буда,[276] а это одна из самых больших деревень Туата. Земля ее состоит из песков и солончаков. В ней много фиников, но они не хороши. Тем не менее ее жители предпочитают их финикам из Сиджилмасы. В ней нет ни посевов, ни масла, ни оливкового масла, и все это туда привозят из стран Магриба. Жители ее едят финики и саранчу, которой у них так много, что они делают ее запасы, как делают запасы фиников, и этим кормятся. Они выходят на охоту за саранчой до восхода солнца, потому что в это время она не может летать из-за холода.
Мы пробыли в Буда несколько дней. Затем мы двинулись в путь вместе с караваном и в середине месяца зу-л-ка'да[277] добрались до города Сиджилмаса. Во второй день месяца зу-л-хиджжа[278] я выехал из Сиджилмасы. Это был сезон сильного холода, и на дорогу выпало много снега. Я видел трудные дороги и много снега в Бухаре, в Самарканде, Хорасане и стране тюрок, но я не видел дороги более трудной, чем дорога Умм Джунайба. В ночь под праздник жертвоприношения мы добрались до Дар ат-Тама', и я оставался там в день жертвоприношения. Затем[279] я выехал оттуда и добрался до столичного города Феса и господина и властелина нашего, повелителя правоверных, да поможет ему Аллах. Я поцеловал его благородную руку и увидел доброе предзнаменование в лицезрении его благословенного лика. Я пребывал там под сенью его благодеяний после долгого путешествия, и Аллах всевышний да возблагодарит его за то обилие его благодеяний и его щедрых милостей, что были мне оказаны. Да продлит Аллах его дни и да усладит мусульман долготой его жизни.
Здесь заканчивается описание путешествия, названное «Подарок наблюдающим, сообщающий о достопримечательностях городов и чудесах путешествий». Окончание его записи произошло в третий день месяца зу-л-хиджжа семьсот пятьдесят шестого года.[280] «Хвала Аллаху и мир над его рабами, которых Он избрал!».[281]
Сказал Ибн Джузай
Закончилось мое изложение записи рассказа шейха Абу 'Абдаллаха Мухаммада Ибн Баттуты, да почтит его Аллах. От того, кто обладает умом, не будет скрытым то, что этот шейх является путешественником эпохи, а если кто-либо сказал бы «путешественник этого мусульманского народа», то он также был бы недалек от истины. Он сделал целью своего путешествия страны нашего мира и избрал местом для своего пребывания и проживания столицу Фес только после своих долгих странствий, когда убедился, что господин наш, да укрепит его Аллах, — самый великий из царей этого мира делами, самый значительный среди них достоинствами, самый щедрый среди них на благодеяние, самый внимательный из них к лицам, его посещающим, и самый большой покровитель и защитник тех, кто посвятил себя исканию знаний.
Человеку, подобному мне, надлежит восхвалять Аллаха всевышнего за то, что он помог такому человеку, как я, в начале его молодости и его странствия поселиться в той же стране, какую выбрал этот шейх после двадцати пяти лет странствий по свету. Воистину это милость, величину которой не измерить и благодарность за которую не воздать сполна.
Аллах всевышний да уделит нам от своего содействия ради службы нашей нашему господину, повелителю правоверных, и да задержит он над нами тень его уважения и милосердия, и да вознаградит он его за нас, которые суть лишь собрание чужестранцев, преданных ему, наидостойнейшей частью своих благодеяний.
О Боже! Подобно тому как ты почтил господина нашего над другими царями двумя достоинствами: знанием и верой — и отличил его добротой и спокойным умом, простри также и над царством его узы силы и мощи, и дай ему познать дары славной помощи и явной победы, и оставь царство в руках потомков его до дня веры, и дай ему лицезреть радость его души, его детей, его царства и его подданных. Даруй ему все это, о Милосердный из милосердных!
