Подарок крестного - [3]
У Василия уж зуб на зуб не попадал.
– Не займу я много места, внимания не потребую, да пищи не попрошу! – начал заверять он невидимого хозяина. – Приткнусь где-нибудь в уголку и, лишь только небо засереет, покину твой кров. А за доброту твою, если к утру жена твоя опростается, стану новорожденному крестным!
– Крестным, говоришь? – задумчиво повторил мужик. – Вот это дело! Бедны мы, сам видишь. Кто к нам крестным пойдет? Входи, добрый человек… Тесно у нас, конечно, да дух тяжелый…
С этими словами мужик распахнул дверь и впустил нежданного гостя.
В маленькой горенке, половину которой занимала жарко натопленная печь, дурно пахло. Но после тяжких испытаний этот приют показался боярину раем.
– Ты, вот что, полезай на печь, – тихонько пробормотал мужик, не давая Василию оглядеться. – Ежели устал, так заснешь, а то вишь, что делается…
Василий залез на печь. Там было нестерпимо душно, кисло пахло дублеными шкурами и мышами. Оглядевшись, Василий понял, в чем дело. Лежанка была застлана старым засаленным тулупом, а мыши, очевидно, в голодное время охотно глодали его. Преодолев брезгливость, Василий улегся поудобнее и выглянул в горницу.
Слабо теплилась лучина, и при неверном ее свете гость разглядел нищий приют, куда занесла его судьба. Небогато живет добрый хозяин, что и говорить! Всего-то и скарба – стол да лавки по стенам, заваленные негодящей рухлядью. На одной из скамеек смутно виднеется распростертая в полумраке женщина. Над ней суетится сгорбленная, жалкая фигура – видать, старушонка-помощница.
Тошно было смотреть на такое мужичье хозяйство, да и тяжелая усталость навалилась на веки, и он заснул.
Однако долго спать ему не пришлось. Посреди ночи рожающая баба начала громко стонать. Постепенно стоны переросли в душераздирающие крики и, когда Василий был уже готов соскочить с печи и бежать куда глаза глядят, лишь бы не слышать жутких завываний, душный сумрак каморки прорезал детский крик.
Услышав плач новорожденного, мужик, хозяин дома, до сих пор сидевший на лавке в каком-то странном оцепенении, подскочил, как ужаленный, и кинулся к жене.
– Кто? – воскликнул он, протягивая к бабке, обтирающей младенца, заскорузлые руки.
– Мальчик, – скрипучим голосом поведала старуха.
– Сын! У меня сын родился! – вскричал мужик.
«Надо же! – думал про себя Василий. – Если так рассудить, то нищему-то этому мужику убиваться надо: как ни верти, а еще один рот теперь кормить. А он знай себе радуется!
Воистину дивны твои дела, Господи!» С этою мыслью Василий заснул и проснулся, когда тусклый свет зимнего утра осветил каморку, пробиваясь через муть затянутого бычьим пузырем окна.
Роженица мирно спала на лавке, у груди ее лежал туго запеленатый краснолицый младенец. Хозяин прикорнул на второй из имевшихся в лачуге лавке. Шаги Василия разбудили его, он сел, протирая покрасневшие от недосыпа глаза. Оказалось, что это молодой еще совсем мужик, светловолосый и сероглазый. Тяготы жизни, однако, наложили уже свой скорбный отпечаток на его внешность – ссутуленные плечи, изможденное лицо с ввалившимися щеками, тело – словно из одних жил, ни капли мяса на костях.
– А-а-а, странник, проснулся уже? – протянул мужик, потягиваясь. – Ты только уходить-то не спеши! О своем обещании вчерашнем помнишь ли?
– Помню, – утвердительно кивнул головой Василий.
– Так я сейчас мигом за батюшкой-то схожу, – обрадовался мужик и, напялив старый тулуп, на котором почивал Василий, выбежал вон из дома.
Василий сел на освободившуюся лавку, принялся от нечего делать глядеть в мутное оконце, через которое, даже при великом желании разглядеть почти ничего нельзя было.
– Ой, ктой-то тут? – внезапно послышался приглушенный женский вскрик.
Василий оборотился от окна. Хозяйка сидела на скамье, одной рукой придерживая младенца, а второй пытаясь прикрыть заплатанным одеялом оголившуюся грудь.
«Это надо же, какая красота порой в нищете родится!» – подумал Василий, оглядев ладный полный стан женщины и всмотревшись в ее красивое лицо с совершенными, правильными чертами лица. «Такой не в бедной избенке обитать, а по княжьим покоям в самый раз разгуливать!»
– Не пужайся, – сказал Василий вслух, заметив, что женщина находится в полном смятении. – Я странник, калика перехожий. Вчера ночью чуть не замерз под вашим окном, заплутав в снежном буране. Муж твой пустил меня по доброте душевной переночевать. Я же пообещал стать крестным отцом вашему дитяти.
Мужичка, выслушав Василия, поуспокоилась, хотя и продолжала бросать на него время от времени опасливые взгляды из-под черных стрельчатых ресниц.
Прошло еще некоторое время, дверь отворилась, впуская в горенку холодный воздух и мужика, приведшего с собой сухонького маленького священника. Священник был столь же беден, как и весь его приход, и так печален, словно впитал в себя все скорби своей паствы.
Обряд крещения произведен был быстро и скромно. Совсем не к такому привык Василий. Его единственную любимую дочь крестили с пышностью в большом белокаменном соборе, и князь был ее крестным. Богатый пир закатил Василий после дочкиных крестин…
Давно это было. Прошли года, улетела молодость – недогулянная, за нелюбимою женою оставленная. Теперь вот уж и Настенька со дня на день опростаться должна, а ведь недавно еще качал ее на коленях совсем крошечную. И лепетала она потешно и тянула пухлые все в перевязочках ручонки к густой отцовской бороде. Да, минула, пролетела жизнь, будто и не начиналась…
Серию «Корни земли» открывает исторический роман «Варяг», переносящий читателя в достославное время княжения Владимира Красное Солнышко. Недолгая, но яркая жизнь воина проходила тогда между кровавыми боями, где стяжали ратную славу, верным служением, вечной любовью и преодолением таинственных сил.
Таинственная магия кольца странника предопределяет судьбу того человека, который станет его владельцем: если не защитит ребенка, не спасет слабую женщину и предаст друга, то не миновать ему смерти.
Юный Ефим Парфенов дает слово умирающему отцу найти их семейную реликвию – заветный перстень. В поисках кольца давно мечтавший о вольной казацкой жизни Ефим вступает в войско Степана Разина. Вспыльчивый, часто жестокий нрав Ефима пробуждает страшную демоническую силу перстня...
Герой этой книги — Ярослав Евсеев — сын боярина из города Углича. Дав клятву отомстить за смерть своей семьи, Ярослав покидает родной дом и становится вольным казаком. И тут судьба сводит его с Гришкой Отрепьевым.
Увидеть знаменитого Григория Распутина и, возможно, чему-нибудь поучиться у него — мечта Филиппа Одинцова. Дед перед своей смертью, в 1912 году, подарил Филиппу родовой оберег — перстень и завещал Филиппу Одинцову не только свой дар и талант знахаря, но и исполнять долг перед людьми, которым нужна помощь и забота.
Действие романа происходит в эпоху правления Петра I. Герой — молодой граф Преонский — отправляется с дипломатическим поручением в Швецию к герцогу Голштинскому. Он помолвлен со своей кузиной, но в дальних краях граф забывает о своей юношеской любви.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
И вновь кольцо странника сыграло свою зловещую роль: брат поднял меч на брата, сын убивает отца, муж отвергает любимую жену. Злую шутку сыграл ювелир, сотворив это кольцо; ходит оно по миру, творя зло.