Подарок из космоса - [10]

– А второй? – спросил Фома. Ему совершенно не хотелось, чтобы его ручной глотун дрожал от страха или приходил в ужас.

Флюк важно поднял к потолку палец.

– Второй способ состоит в том, чтобы соединить вместе две липучки. Тогда высвободится энергетическая энциклопедия, и мы сможем получить любую интересующую нас информацию. Но только, увы, двух липучек у нас нет! Недостающую липучку сожрал твой комнатный зверек, – инопланетянин недовольно покосился на глотуна.

Глотун примиряюще замурлыкал: мол, сожрал и сожрал. С кем не бывает? Дело прошлое. Попрекать-то зачем?

– Почему нет? Есть! Есть еще одна липучка! – воскликнул Фома.

– У кого есть?

– У Нинки Светловой.

Флюк хлопнул себя по лбу:

– Ах да, я же сам ей дарил. А где твоя Нинка?

– В больнице. С ветрянкой. К ней никого не пускают. Она на этом, как его, на карантине.

Инопланетянин энергично вскочил на ноги.

– Одевайся, юный дылда! Едем к Нинке за липучкой.

– Но уже почти ночь! – растерялся Фома.

– Ну и что, что ночь? – фыркнул крубс. – Ты же сказал, что к ней не пускают? А пролезать без разрешения намного проще ночью, чем днем. Это я тебе как специалист говорю.

– Но что скажут папа с мамой? Они не отпускают меня так поздно.

– Фу ты, какие мы маленькие деточки! – засмеялся Флюк. – Ладно, так и быть: подождем, пока твои родители заснут.

Фома неохотно кивнул. Ему представлялось большой авантюрой среди ночи сбегать из дома и ехать с Флюком в больницу, но делать нечего. От того, соединятся ли вместе две липучки, зависело ни много ни мало – будущее Земли.

2

Когда родители и Людоедка уснули, Флюк растолкал мальчика. Фома лежал у себя под одеялом в одежде. Ожидая, пока лягут спать родители, он и сам уснул.

– Эх ты, соня! Так ты все на свете проспишь! – стал насмехаться над ним Флюк. – Открывай давай окно!

– Зачем?

– Как зачем? Не собираешься же ты хлопать ночью дверью? Не успеешь ты и шага сделать, родители проснутся и зацапают тебя.

– Но у нас седьмой этаж. Как мы спустимся? – обеспокоенно сказал Фома. Признаться, когда открывали окно, он побаивался даже смотреть вниз, так ему казалось высоко.

– Здрасте, я ваша тетя! А липучка на что?

Фома подумал, что, если липучка сорвется или что-то не сработает, от него останется только лепешка на асфальте, причем не очень аккуратная.

Подождав, пока Соболев наденет куртку, Флюк выпустил липучку в окно и показал скрещенными пальцами на мальчика. В тот же миг неведомая сила подхватила Соболева и с чудовищной скоростью понесла его вниз. Фома едва удержался, чтобы не заорать. В полете он кувыркался. Мимо стремительно проносились то освещенные, то темные окна. Фома даже, помнится, с безумной ясностью успел подумать, что окна похожи на прорези в картонной коробке, внутри которой горит свеча.

Мальчик ожидал сильного удара, но удара не последовало. Он повис, подхваченный за шиворот, на козырьке подъезда примерно в метре от земли. А потом, видимо, где-то наверху Флюк мягко свел вместе пальцы, потому что липучка отпустила Фому, и он довольно мягко плюхнулся на асфальт.

3

Через минуту рядом с ним как ни в чем не бывало приземлился Флюк. Причем в отличие от Соболева, который падал стремительно и кувырком, маленький крубс опустился очень удачно: медленно и вертикально, как все уважающие себя пришельцы.

– Кажется, я приземлил тебя немного неаккуратно. Слишком резко скрестил пальцы. Надо было помедленнее, тогда бы ты не падал, как пушечное ядро, – неохотно признался Флюк.

Он, кажется, совсем не ощущал себя виноватым.

Мальчик едва не лопнул от возмущения. Вначале вышвыривают тебя в окно головой вниз, потом ловят в метре от асфальта и заявляют, что они, видите ли, слишком резко скрестили пальцы. Пардон, мол, ошибочка вышла. В следующий раз будем кувыркать вас осторожнее.

Но не успел Фома высказать крубсу свое «фэ», как что-то, просвистев сверху, остановилось прямо напротив его лица. Это был, разумеется, глотун, хрюкавший теперь от возмущения, что его забыли.

– Еще один любитель стремительных полетов! – проворчал мальчик.

Посадив Флюка себе в капюшон, где тот сразу уютно устроился, Соболев двинулся к автобусной остановке. Кирпич летел следом за ними на некотором отдалении. Иногда он опережал их и резвился в небе, как играющий вороненок. Подлетал к окнам, кувыркался, несколько раз даже залетал к кому-то в открытые форточки...

Хотя это особенно и не относится к нашему рассказу, впоследствии выяснилось, что в этот вечер в городе сошло с ума на двенадцать человек больше, чем обычно.

Флюк весело подскакивал у мальчика в капюшоне, восклицая:

– До чего же приятно иметь собственного верхового дылду! Н-но, моя дылдочка, н-но!

– Еще раз назовешь меня дылдой – пойдешь пешком, – пригрозил ему Фома.

– Хорошо, дылдочка, не буду, – торопливо пообещал маленький крубс.

Увидев подходящий автобус, Соболев со всех ног метнулся к остановке и успел-таки заскочить в него. Двери автобуса с шипением захлопнулись, и он тронулся.

– Уф! Еле успели! – обрадованно пропыхтел Фома.

– Хамство! Ты меня едва не потерял! Бежал сломя голову, как взбесившийся космический жираф! – барахтаясь в капюшоне, заверещал Флюк.

4

В автобусе инопланетянин, как ни в чем не бывало, улегся в капюшоне спать и сразу захрапел.