Подарок для Тамухи - [3]

— Будешь с тобой здоровой, как же! — проворчала Тамуха, но выражение лица ее несколько смягчилось. — Вынеси его пока на лоджию, завтра повесишь. Где купил-то?

— Что ты, дорогая? — сказал Федотов. — Разве такие продаются! Это же старина… Достал вот по случаю…

— Ладно-ладно. Убери и давай ужинать.

Федотов, затаив дыхание, чмокнул жену в щеку и потащил шкафчик в другую комнату, радуясь, что все сложилось так удачно: и выпить выпил, и Тамухе угодил. Выйдя на лоджию, он поставил подарок на столик и тут же обнаружил в кармане вторую маленькую бутылку водки. Он достал ее и заметался по углам, не зная, куда ее спрятать.

— Что ты там копаешься? — донесся до него голос жены. — Я уже накрываю на стол.

И тогда Федотов открыл дверцу шкафчика и поставил маленькую в правое отделение. Авось Тамуха не полезет сейчас изучать подарок.

Поужинали вполне мирно. Федотов старался, чтобы его дыхание не достигало чуткого носа жены. К тому же хмель у него быстро проходил — не зря же его считали мужиком крепким и непробиваемым.

После ужина Тамуха ушла в гости к Анне. Федотов жену дома не удерживал.

Он понимал, что жизнь ее скучна и однообразна: работа, магазин, кухня, телевизор… иногда гости или кино с подругами. Федотов с ней никуда не ходил, а уж если говорить правду до конца, так это она сама не брала его с собой. Кому он интересен?.. Может быть, все пошло бы по-другому, если бы у них были дети, но иметь детей от пьющего мужика Тамуха не захотела. «И без того в мире уродов хватает!» — сказала она, когда Федотов заикнулся на эту тему. В общем, уже много лет они были чужими друг другу, и он бы не удивился, если бы вдруг выяснилось, что у нее кто-то есть. Не зря же жена в последнее время стала ходить по гостям все чаще и чаще. Он и сам понимал, что во всем этом вина только его.

Другая бы на месте Тамары давно бы его бросила… Как это сделала когда-то его первая жена…

Пока Тамуха собиралась, Федотов сидел, как на иголках. Ему опять зверски хотелось выпить. И когда за женой закрылась входная дверь, он тут же отправился за маленькой.

Выйдя на лоджию, он открыл дверцу шкафчика, потянулся за бутылкой и…

остолбенел. Внутри стояли две маленьких: одна в правом отделении, а другая в левом.

Что за чертовщина, сказал себе Федотов. Неужели Тамуха отколола шутку?.. Вот только когда успела? Что-то он не заметил, чтобы она сюда выходила… Так, сейчас разберемся.

Бутылка была оставлена в правом отделении — это он помнит совершенно точно. Значит, в левом — подложенная Тамарой. Проверим-ка, что это она там подсунула. Хорошо, если воду… А могла и уксус… или еще что-нибудь похлеще — с нее станется!

Федотов достал малыша из левого отделения и отпустил дверцу. Она медленно, со щелчком закрылась. Федотов осмотрел маленькую. Бутылка была как бутылка — нормальная этикетка, светлое стекло, нетронутая пробка… Словно только что из магазина. А ну-ка, проверим на запах, подумал Федотов.

Привычным движением он сорвал пробку и осторожно понюхал горлышко.

Знакомо пахнуло спиртным. Тогда он плеснул немного жидкости на ладонь и попробовал ее языком. Все стало ясно.

Федотов запрокинул голову, приложил горлышко к губам, и через мгновение малыш был пуст. Федотов удовлетворенно крякнул. Ай да Тамуха! Ай да молодец! Можно подумать, что это не у нее, а у него завтра день рождения. Что это с ней случилось, с подругой жизни? С чего это она так расщедрилась?.. А впрочем, какая разница? Главное, что у него еще и на завтра маленькая остается.

И тут его прошиб холодный пот. Не могла ведь Тамуха совершить такого подвига, ну никак не могла. Все это ему просто привиделось, чего спьяну не бывает… Обрадовался, вылакал, а на завтра с носом остался.

Он судорожно дернул дверцу и отпрянул — внутри шкафчика снова стояли два малыша. Федотов отпустил дверцу. Она закрылась тихо, безо всякого щелчка, как будто под нее подложили кусок ваты. Федотов сел на табуретку и закурил, не сводя глаз со шкафчика, словно боялся, что тот сейчас медленно поднимется и исчезнет в вечернем небе. Федотову снова вспомнились рассказы бабки Агафьи. Кажется, они были недалеки от истины, и граф действительно знавался с нечистой силой.

— Дьявольщина! — сказал Федотов вслух и неумело перекрестился.

Шкафчик в воздухе не растаял. Он по-прежнему стоял перед Федотовым, такой же реальный, как и пустая маленькая, валяющаяся под ногами.

Федотов никогда не был верующим человеком. Поэтому он не стал больше креститься. Он снова открыл шкафчик, достал бутылку из левого отделения, переставил ее в правое и отпустил дверцу. Раздался щелчок.

Федотов потянул за ручку. Внутри стояли четыре малыша — два в правом отделении и два в левом.

Федотов пошел на кухню, попил воды и, вернувшись, снова закурил. Мысли его путались. Мелькали скатерти-самобранки, заваленные бутербродами с колбасой, чередой проходили джинны из алладиновой лампы, протягивающие ему искрящиеся на солнце стаканы, бригада стариков-хоттабычей, тряся седыми бородами, откупоривала бутылки с незнакомыми этикетками.

Корявыми детскими каракулями на них было написано малознакомое, но вкусное слово «Коньяк».

Федотов отогнал все эти приятные видения и, словно собачонку, ласково погладил боковую стенку шкафчика. Он не понимал, что перед ним такое, но то, что эта штука может принести огромную пользу, сомнений у него не вызывало. Вон одних маленьких целую уйму наштамповал. А почему только водку?!