Под знаменем Льва - [17]

— Не много нас тут для армии, — пророкотал Конан, — но троны берут и меньшим числом.

При этих словах киммериец улыбнулся своей широкой, спокойной улыбкой.

Глава 5 ПУРПУРНЫЙ ЛОТОС

Светлый солнечный день показал, что Его Величество Рок вовсе не собирается добивать побежденных. Тяжкая ночь миновала. И когда утреннее солнце растопило облачное покрывало, Конан с отрядом стал пробираться в горы.

До Саксульского перевала они добрались, когда по склонам уже побежали вечерние тени. Конан выслал вперед несколько всадников, ибо каждую минуту ожидал нападения. Но, к изумлению киммерийца, вернувшиеся разведчики доложили: ни на перевале, ни в окрестном лесу противника нет. О том, что легионеры были там, явственно свидетельствовали пепел кострища и оставленный мусор. Но, похоже, враги ушли.

— Кром! Ничего не понимаю, — задумчиво пробормотал Конан, разглядывая багряные от солнца горные пики. — Разве что Прокас велел им сняться и пройти дальше в глубь Аргоса.

— Вряд ли, — сказал на это Публий. — Для них это бы означало открытую войну с Милоном. Скорее всего, Прокас отозвал своих воинов, пока при дворе не успели узнать о вторжении. Теперь, если Милон и попробует протестовать, Прокас ответит, что все в порядке: никаких аквилонских солдат в пределах Аргоса нет.

— Будем надеяться, так оно и есть, — произнес Конан и скомандовал: — Вперед!

На следующее утро к Конану присоединились несколько отрядов пехоты, которым удалось уйти после разгрома под Мевано в полном порядке и почти без потерь. А ближе к вечеру киммерийца ждал сюрприз: разведчики первыми заметили на вершине холма лагерь. Оказалось, там стал с двумя сотнями всадников и пехоты сам граф Троцеро. Они успели даже возвести некое подобие укреплений и готовились дать бой. Троцеро радостно обнял друзей.

— Благодарение Митре, вы живы! — воскликнул он. — А мне сообщили, будто в тебя угодила стрела, — проговорил граф, обращаясь к Конану, — а люди твои разлетелись, как птички по осени.

— Теперь много что будут говорить, хорошо бы десятая часть из этих россказней была правдой, — буркнул Конан и принялся рассказывать о засаде. А чуть погодя спросил: — Что у вас-то случилось под Танаисом на переправе?

— Прокас отделал нас не хуже, чем тебя, — отвечал граф. — Мне показалось, старик сам вел сражение. Он заранее подготовил на южном берегу засаду — как раз там, где мы собирались переправляться, — а потом гнал нас с обеих сторон. Не думал, что он осмелится преследовать нас в Аргосе.

— Прокас не дурак, — заметил Конан, — он знает, когда и что можно. Ну ладно… А как вы попали сюда? Прошли по перевалу?

— Нет. Еще вчера там стоял большой отряд аквилонцев. Но нам повезло: один из моих людей, когда возил в эти края контрабанду, знал одну узенькую тропу, по которой почти никто никогда не ходит. Подъем был что надо, но в конце концов мы все же забрались, потеряв при этом лишь двух лошадей. А что, сегодня там никого нет?

— По крайней мере, час назад не было ни души, — ответил киммериец. Он оглянулся на своих: — Что ж, пора двигаться, пока светло. Вместе с твоими воинами нас теперь около тысячи.

— Тоже мне армия, — проворчал Публий. — Жалкие остатки — вот что это такое, армия осталась на севере.

— Для начала сойдет, — бросил Конан. Мрачные ночные мысли исчезли вместе с утренним туманом. — Я еще не забыл те дни, когда все наше войско состояло из пятерых храбрецов.

* * *

Отряд двигался в сторону старого лагеря, и по дороге группками или поодиночке к нему приставали уцелевшие после разгрома воины. Конан же беспрестанно оглядывался назад, каждую минуту ожидая увидеть мчащихся по Рабирийским склонам лихих легионеров Прокаса. Но Публий не разделял его настроений.

— Послушай, Конан, — твердил он. — Король Милон пока еще нас не предал, иначе его солдаты оказались бы у нас в тылу уже тогда, когда Прокас трепал нас, как сосунков. А король Аквилонии хоть и спятил, но все-таки не настолько, чтобы начать сейчас настоящую войну с Милоном, — Аргос крепкий орешек. Амалиусу Прокасу все эти политические штучки прекрасно известны, он не продержался бы так долго на службе у психа Нумедидеса, если б не помнил о главных его интересах. Так что успокойся, в лагере мы пока будем в безопасности. К тому же там нас станет чуть больше — с резервом и с обозными.

— Пока… — фыркнул Конан. — Будто ты не знаешь: когда Нумедидес сумеет уговорить аргосийца, земля будет гореть у нас под ногами!

* * *

В сущности, Конан не слишком-то ошибался. Вскоре после этого разговора король Милон принимал у себя посланников Аквилонии. Во главе их ко двору, совершив трудный обратный путь в обход армий, прибыл зингарец по имени Квесадо.

Квесадо, одетый теперь в роскошное платье черного бархата и кожаные, кордавской выделки башмаки, сильно переменился. Но перемена эта, как оказалось, пошла не на пользу его хозяину. Сам Нумедидес, узнав о шпионских подвигах зингарца, на радостях приказал назначить его главой посольства. И это было ошибкой.

Зингарец был отличным разведчиком, умевшим легко и незаметно выведать что угодно и у кого угодно. Но, оказавшись неожиданно у власти и при деньгах, он занесся и стал просто невыносим. Холодно и высокомерно пытался он почти неприкрытыми угрозами склонить короля и его советников к мысли о том, что для Аргоса лучше — союз с могущественным соседом или же с его врагами, которые, в сущности, обычные оборванцы.