Под знаком змеи - [45]

Он раздумывал, прежде чем принять решение.

Друзья беспокоились: в любую минуту их могла обнаружить стража.

— Хорошо, я помогу вам. — И Зантикомес стукнул посохом о землю. — Клянитесь богиней Деметрой и своими богами, что вы будете служить мне верой и правдой в течение пяти лет.

— Клянемся! И благодарим тебя от всего сердца.

Он привел их в погреб, дал вина и по ломтю хлеба.

Затем сменил их одежду и показал свои владения.

— Я управляющий имением и виноградниками жреца Аристогореса, — представился он. — Если вы сдержите слово — будете жить хорошо. — Он взял запечатанную амфору и встряхнул ее у уха Аптасы.

— Слышишь что-нибудь? — спросил Зантикомес.

— Нет.

— Вот этот-то секрет вы и должны постичь. Когда запечатывают вино и в амфоре остается воздух, вино теряет свои достоинства… Рабы не умеют запечатывать как надо, и я из-за этого в убытке. Ну как, попробуете?

Герула, склонив голову к плечу, посмотрел ему в глаза и вырвал несколько волос из своей бороды, которая стала совсем редкой.

— Если нас ждет свобода, — сказал он, — мы станем запечатывать в твои амфоры драконов с семью поющими головами — и ничего не будет слышно!

— Останешься доволен, хозяин, — вставил и Аптаса.

Зантикомес задумался. Отер пот с низкого лба. Беглецы незаметно за ним наблюдали. В этом его движении они угадали вопрос, на который не желали бы отвечать: «Кто вы, странные люди?» Но подозрение рассеялось — управляющий стукнул посохом о землю:

— Что ж, через пять лет вы получите пергаменты. Но запомните: я должен во всем полагаться на вас. Среди рабов есть разные — злые и ленивые, такие, что ропщут и вынюхивают, ждут подходящего момента, чтобы кинуться на меня. Так что вы будете, помимо прочего, и моими телохранителями. Не могу же я ходить постоянно со стражей. Иногда нужно будет наказать кого-нибудь… Договорились?

Герула, сухо кашлянув, пристально посмотрел на друга. Он боялся нарушить уговор, но и холуем быть не хотел.

— Многовато ты требуешь от нас… — осторожно проговорил он.

— Ах так?! Ищите себе, в таком случае, в другом месте службу — лучше, чем у меня, — раскипятился Зантикомес.

— Да нет, — вмешался Аптаса, — принимаем твои условия. Будем охранять тебя, как императора. — Он подумал, что до наказаний, может, и не дойдет.

…С тех пор прошло уже два года. Они запечатывают амфоры. Вино не теряет своего вкуса и аромата. Жрец Аристогорес доволен стараниями управляющего.

…Так бежали дни. Аптаса и Герула трудились прилежно и терпеливо. Вкладывали в работу все свое умение, чтобы не прогневать покровителя: им нужны были пергаменты…

В то же время им хотелось вернуться на берег Тираса раньше установленного срока. И они стали собирать вокруг себя рабов. В Ольвии оказалось много их земляков. Одни работали у рабовладельцев, другие — в порту. Их называли «сервус публикус», то есть рабы государства. Судьба этих рабов — самая тяжелая. На ногах у них цепи; под охраной солдат они загружают и разгружают корабли.

Аптаса наладил связь с некоторыми из земляков. Они рассказывают ему обо всем, что случается в порту: кто свалился под тяжестью грузов, кто подстрекает к сопротивлению, кто бежал, а кто предает. Рабы — народ самый разношерстный: у каждого свои боги, вера, обычаи. Говорят они на языках разных племен — языгов, венедов, аланов, даков… Единственное, что их объединяет, — это желание стать свободными. Так что нужно найти в их среде вожака.

…Аптаса идет впереди девушки и думает обо всем этом, о том, что они решили с Герулой. Корабельщик сказал другу в последний раз: «Ты, предводитель, не снимай с себя ответственности за судьбу тирагетов. Ты должен освободить от цепей и себя и их».

Когда они спустились в долину, поросшую травой и золотистым ивняком. Аптаса замедлил шаг. Остановившись, он повернулся к девушке, которая следовала за ним молча, ни звуком не выдавая своих страданий или усталости.

— Как тебя зовут?

— Роместа, — ответила она, не отводя от него взгляда.

Сердце ее билось часто-Часто. Она хотела убедиться, что это именно тот достойный тирагет, о котором она столько слышала.

— Ты предводитель Аптаса из Дувры, — сказала она ему на гетском наречии. — Я слышала о тебе.

Он поднял на нее глаза. Юное светлое лицо… Нет, не припоминал, чтобы видел ее среди дуврских девушек.

— Откуда ты меня знаешь?

— Мне рассказывали о тебе дедушка Артила и принц Даос.

Аптаса слегка наморщил лоб.

— Я знаю обоих, — сказал он. — Но как ты сюда попала?

Роместа рассказала ему всё до самой малой подробности.

Вечером, смыв с себя грязь и пот рабочего дня, рабы обсуждали новости, принесенные Роместой: Дувра не приняла даков, и те были разгромлены кочевниками… Мука-порис не захотел даже разговаривать с ними…

— Мы должны торопиться, предводитель… — говорил Герула; голос его и весь облик выражали глубокую горечь. — Этот негодяй весь род склонил к своим ногам, а мы сидим здесь и запечатываем вино. Тысяча громов, я не в силах больше ждать!

— Разделяю твое нетерпение, — ответил ему Аптаса. — Поторопимся. Клянусь именем Асклепия: мы снесем голову Мука-порису. Чтобы впредь другим неповадно было!

Юные Дакос и Гета, его земляки, стоя рядом, с надеждой смотрели на своего предводителя.