Под знаком змеи - [38]

С левой стороны разинул свою пасть овраг. На дальнем его склоне паслась отара овец и стояли две лошади со скрещенными шеями; над их черными блестящими телами поднимался парок в свете полдня.

Басчейле приложил руку к глазам и увидел внизу город, о котором так много слышал. Город раскинулся прямо перед ним, в конце вьющейся дороги, на верхней террасе реки. У берега стояла галера.

С правой стороны виднелась ложбина. Это была Долина Змей с колодцами и могилой Гетиуса, вокруг которой дубы шелестели листвой…

Город был окружен земляным валом и крепкой бревенчатой оградой. Он блестел на солнце красными черепичными крышами и белыми стенами. Дома жались один к другому, будто собранные в хоровод, как на празднике. В центре города возвышался старый деревянный храм, а перед ним — дом предводителя. Между этими строениями видно было прямоугольное пространство — маленькая площадь для народных собраний, оставшаяся со времен Аптасы.

Войти или въехать в город можно было через ворота: одни находились у причала, другие — со стороны дороги, которой пришел Басчейле.

Стоя так на возвышении и обозревая панораму, открывшуюся ему, он вдруг услышал крик — как будто мучили человека. Он вздрогнул: «Что делается там, в долине?» Голос был то ли женщины, то ли ребенка. Крик прорвался еще раз и затих, будто придушенный. Мастер покрылся холодным потом: ему показалось, что это был голос Роместы. Он стал торопливо спускаться в долину.

Пройдя расстояние, не большее чем покрывает трижды брошенное копье, Басчейле встретил наконец человека. На нем были конопляные одежды, потертая барашковая шапка, на ногах — деревянные башмаки. Человек походил на состарившегося от невзгод и болезней ребенка; еще его можно было принять за нищего. Он шел сгорбившись и прячась от солнца под деревьями. Басчейле со свой прямой, уверенной походкой казался рядом с ним великаном, большеголовым и длинноволосым.

Мастер остановился перед ним и спросил, не слышал ли он что-нибудь о кочевниках и не приплывали ли они в город, чтобы продать женщин, — среди них должна быть одна с волосами цвета спелого овса…

Путник покачал головой:

— Нет. С тех пор как Гетиус изловил их между лесом Хорибы и берегом реки и разбил наголову, они не являлись в наши края… Вот уже лет сорок прошло, а может, и больше, не помню, — я был тогда мальчишкой у пастухов…

Басчейле уже в третий раз слышал об этом легендарном Гетиусе. Ему рассказывал о нем старик Артила, потом — Роместа. И вот снова… Мастеру пришла даже в голову мысль спросить, как выглядел Гетиус. Если бы он представил его себе, то вырезал бы его образ из дерева и предложил общине Дувры…

Чужак все изучал его, не понимая, кто этот человек с луком за спиной и чего он хочет. Басчейле смекнул, что вызывает ненужные подозрения, и проговорил:

— Как поживает наш правитель Мука-порис? Здоров, весел?

Человек внимательно посмотрел на него, и во взгляде его отразилась скопившаяся горечь. Потом он легонько покачал головой, будто хотел сказать: «Несчастные наши души!», приложил палеи к губам и удалился, не сказав ни слова.

Басчейле с недоумением пожал плечами, но мысли его уже направились в другую сторону. Разбойники не прошли через Дувру, значит, Роместы там нет. Мастер хотел уже повернуть обратно, но непонятное любопытство, желание узнать и сообщить своим новости заставило его продолжить путь и войти в город. Надо поговорить с людьми, думал он, выяснить, в какие дни они собираются на рынок; может быть, и он принесет свои вещицы, у них же приобретет что-нибудь для себя.

Он дошел до ворот. Дорога была свободна. Впереди торчал журавль колодца. Черная свинья плескалась рядом в луже.

Ворота держались на двух толстых столбах. Над ними — арка из желтоватого дерева. Столбы и арка были украшены: смутно различались круг солнца с косыми лучами, серп луны и извивающийся силуэт змеи.

Басчейле прошел под аркой и направился к колодцу — хотел освежиться глотком воды. За спиной его раздался громкий голос. Он резко повернулся. У ворот стоял стражник с копьем в руке и требовал, чтобы путник оголил себе грудь.

«Грудь? — промелькнуло удивление в уме у Басчейле. — Почему грудь?» Мастер притворился, что не слышит слов стражника; повернул голову и стал внимательно разглядывать ворота, будто важнее дела у него не было. А внутри все трепетало, все чувства обострились.

Он подался немного назад, краем глаза наблюдая за стражником. Тот, видно, только что отобедал: вытирал толстые губы ладонью. Он был сыт и добродушен. «Пусть себе насмотрится бродяга на ворота — успеет оголить грудь», — думал, вероятно, он.

Внезапно мастер понял, в чем дело: все жители Дувры носят на груди рабский знак, по которому стража отличает своих от чужеземцев. А если пришелец не хочет становиться рабом? Тогда с ним безжалостно расправляются. Об этом ведь рассказывали еще лазутчики принца Даоса, да он, старый дурень, запамятовал!..

Басчейле ускорил шаг, чтобы скрыться за воротами. Прочь отсюда! Не нужен ему этот город и его люди, добровольно отдавшие себя в рабство одному человеку!

Его охватил гнев: почему тирагеты так низко пали? Кто их ослепил, что они не видят пути к избавлению? Они вспахивают и засевают поля, доят и охраняют отары, хлопочут у водопойных колод… И всё для того только, чтобы не умереть от голода? Страшная судьба!