Под знаком змеи - [31]

Как-то Роместа сказала Алученте:

— Я попросила дедушку Артилу сделать тебе хороший кинжал, а камень, который ты мне подарил, вставить в рукоятку. Пойдем посмотрим, что он сделал.

Кинжал был поводом. Охотник еще не виделся с дедушкой, чтобы попросить ее в жены, и она решила устроить эту встречу.

Алученте обрадовался, как ребенок, взял ее за руку и повел к лодке. Но она захотела пойти сначала к скале, у которой началось их знакомство. Там оба постояли немного, потом спустились вниз. На песчаной косе поискали контуры коня, размытые дождями…

Вода в реке была чистой и еще теплой. Они поплыли. Роместа, которая лучше плавала, взяла и его одежду. На другом берегу оба отдохнули и обсохли. Тростник уже не гудел от криков птиц. Его пронизывал желтый тихий свет, наполняли свежесть и прохлада.

Алученте вспомнил, как посылал ей цветы и как она испугалась первый раз и убежала в тростник. Они посмеялись и пошли к дедушке Артиле.

Проходя через новое поселение, юноша с удивлением разглядывал маленькие домики с островерхими тростниковыми крышами и окнами, глядящими на солнце. Домики были обмазаны белой глиной.

— А где ваши люди брали глину? — спросил он удивленно.

— На том берегу сколько хочешь.

Охотник посмотрел на нее с недоверием: что-то он не замечал, чтобы кто-нибудь копал на их стороне глину. Брали хворост, бревна, камни… Когда он сказал об этом, Роместа снова затеяла игру:

— Воины принца Даоса — невидимки, духи, которые появляются и пропадают в ночи. Не веришь? Спроси Мирицу — она подтвердит, потому что видела их. По ночам они пробираются в виноградники Мука-пориса, охотятся в лесах Дувры, берут глину из-под самого твоего носа…

— Постой, но как же все-таки они ухитряются стать невидимыми? — серьезно спрашивал он, подогревая ее веселость.

— Очень просто, — смеялась она. — Когда приходят в Дувру, притворяются нищими; когда идут рвать виноград — надевают волчьи шкуры и рога…

Так, смеясь и болтая, они подошли ко двору дедушки Артилы и сразу стали серьезными. Дом его, как и все остальные, был с островерхой камышовой крышей, двумя окошками из свиного пузыря и узкой дверью.

Около дома стоял стог сена, дальше — кузница, стены ее были оплетены полукругом из прутьев, а внутри виднелся глиняный очаг и меха из воловьих шкур.

Дедушка услышал шаги и поспешил им навстречу.

— Добро пожаловать, сын мастера из Краса-пары! — сказал он. — Можешь ничего не говорить, если тебе трудно подобрать слова. Роместа мне все рассказала. Ты искусный и смелый охотник…

Алученте покраснел, ругая себя, что не догадался принести зайца. Так полагалось бы настоящему охотнику… Он стоял, смущенный от этой мысли. «Да и Роместа хороша, — думал он про себя. — Не могла подсказать…»

— Дедушка, не хвалите меня, я исправлю свою ошибку…

— О какой ошибке ты говоришь, юноша?

— О той, про которую сами знаете, если расхваливаете меня…

— Ну-у! — старик засмеялся. — Ты еще поймаешь зайца, отведай-ка пока хлеба-соли в нашей хижине.

Он был невысокого роста, с козлиной бородкой и большими, в узловатых венах, руками, испачканными углем. На голове у него была смушковая шапка, на ногах — такие же опинки, какие носили Алученте и его отец.

Юноша поблагодарил дедушку Артилу за хлеб-соль и сказал, зачем пришел:

— Отдайте за меня Роместу, мы хотим быть вместе в радости и горе. Я буду добр к ней.

Старик погладил бороду, помолчал и посмотрел на него. Потом положил руку ему на плечо.

— Вижу, что ты не возомнил о себе и выше своей мужской гордости ценишь ее, мою отраду. Если боги хотят, чтобы вы были вместе — я не против. Пусть будет так, как вы решили! — Он подошел к молодым, поцеловал обоих в лоб, затем вложил ее руку в руку юноши, сказав: — Богиня Бендис пусть направляет ваши мысли и дела!..

После этого дедушка и Алученте пошли в кузницу.

Роместа осталась хозяйничать в хижине, белой, как раковина. Собрала еду со стола, разбросала мяту по земляному полу и пошла к сундуку из лозы, что стоял под окном. В нем, сплетенном еще ее матерью, она хранила свое приданое: конопляные рубашки, стиранные в щелочи золы, чтобы сделались тонкими, шерстяную тунику, длинные чулки, постолы, прошитые красной нитью, платок, а также украшения — костяной гребень, медную пряжку, стеклянные бусы… Еще у нее была дудочка из бузины с надрезами — осталась от отца, который был пастухом.

Дедушка Артила не позаботился о том, чтобы собрать ей настоящее приданое, да и не смог бы это сделать при всем желании: он мастерил оружие для воинов и получал за это лишь хлеб насущный. Его жизнь принадлежала принцу Даосу, которому он служил много лет верой и правдой.

Когда Алученте вернулся в хижину, то застал Роместу с мокрыми глазами.

— Плачешь? — спросил он обеспокоенно и посмотрел на нее долгим взглядом, не понимая, что случилось.

— Нет, — ответила она. — Готов твой кинжал?

— Осталось камень приладить. Пойдем, посмотришь.

Дедушка Артила уложил осколок в приготовленную выемку и теперь закреплял его, тихо постукивая молоточком. Получилось красивое оружие.

— Носи на здоровье, — сказал он Алученте. — И если враги заставят тебя вытащить его из ножен, помни: твоя рука не должна дрожать!