Под знаком змеи - [29]

— А это, случайно, не лошадь твоего принца? — Охотник, казалось, был несколько задет.

— Не-е-т! — протянула она, качая головой. — Принц Даос украшает своего коня золотой попоной…

— Он, видно, богат, твой принц?

— Очень богат, Алученте.

Услышав вновь свое имя из ее уст, он немного растерялся: она произнесла его как-то насмешливо. Видно, ей нравилось подтрунивать над ним.

— Послушай, — сказал он. — Я понял, кто твой принц и как зовут его коня. Но ты не сказала мне, как тебя зовут. И еще: кто ты и откуда пришли вы в эти края? Ведь ты говоришь на нашем наречии!..

— Ха! — снова воскликнула девушка с усмешкой. — Ты хочешь сразу узнать слишком много. Я внучка дедушки Артилы, оружейника. Слышал о нем?

— Странный вопрос, откуда я мог слышать?

— Ага, догадываюсь! Ты удрал из Дувры?

Алученте покачал головой:

— Я ее даже не видел!

— Так ты не из Дувры?

— Я из Краса-пары, мы изгнанники… Но скажи, наконец, кто ты?

— Я внучка дедушки Артилы. Меня зовут Роместа, что значит опора и радость… Только… — она горестно вздохнула, — только родители мои попали в руки к роксоланам. Я потеряла их, когда была совсем маленькой… Что еще тебе сказать? А, да, мы жили в крепости Тарпо-дизос, откуда нас выгнали наемники Ветиуса Сабиануса!

— А принц, он что, родственник тебе или любимый? — допытывался Алученте.

— Ни то, ни другое. Он хороший и умный человек. Воевал с римлянами и теперь пришел к Тирасу, чтобы найти тишину и покой… Мой дедушка — его советник и оружейник рода. Если хочешь научиться ремеслу, приходи к нам, дедушка научит тебя делать разное оружие…

Юноша улыбнулся, глядя на нее с восторгом. Она была такой же ящерицей, как Мирица, которая все уши ему прожужжала, что он лентяйничает.

— Нет, Роместа, — сказал он. — Мне нравится бродить по лесам и охотиться. К тому же мой отец тоже мастер. Работает по дереву.

— Ну хорошо, а воином… ты не хочешь стать? — спросила она с хитринкой в глазах; цель ее знакомства с юношей была определена принцем Даосом: «Ты умная девушка, привлеки своего охотника на нашу сторону».

— Воином? — удивился Алученте. — А зачем и с кем мне воевать? Вас много, а я один. И потом, посмотри на меня: топор за поясом, лук за плечом, а стрела моя бьет без промаха, ты же видела!

— Хвастунишка! — пожурила его Роместа. — Ну, скажи, в таком случае, что ты будешь делать, если сюда придут римляне или другие враги? Как ты один с ними справишься?

Юноша задумался. Вопрос был колючий.

— Почему молчишь?

Он приложил руку ко лбу, мгновение поколебался.

— Ты правильно спросила. В нашем роду мало воинов, поэтому мы и стали скитальцами… Если кто-нибудь нападет на вас, я приду на помощь.

— Значит, станешь воином? — уточнила она.

— Если ты этого хочешь!

В тот день они говорили обо всем, что приходило на ум, — рассказывали друг другу разные истории, случаи, которые с ними происходили, поверяли свои думы.

В следующие дни они купались, искоса взглядывая друг на друга. Залезали на каменные плиты, что на вершине скалы, и отогревались на солнце, плели венки, бросали камешки в воду…

Вскоре Роместа сопровождала Алученте на охоте. Дедушка Артила сделал ей небольшой лук, быстрые и легкие стрелы. Теперь они целыми днями пропадали в лесу, преследуя то белку, то зайца… Им встречались и кабан, и зубр, но охотники избегали столкновения с ними.

Однажды они охотились допоздна, и вечер застал их в дальней части леса. Разыгралась непогода — гроза с проливным дождем, и оба спрятались под кроной старого дуба. Дождь лил все сильнее, наполняя овраги; ручьи с грохотом неслись вниз.

Настала темная ночь, возвращение к дому было невозможно. Затем небо прояснилось: засияли первые звезды, но ветер продолжал дуть, раскачивая верхушки деревьев. Стволы глухо скрипели; казалось, змеи вылезли из дупел, поднялись на хвосты и замерли в ожидании жертвы.

Роместа начала дрожать. Алученте снял с себя козью шкуру и завернул в нее девушку. Она задрожала еще сильнее, проговорив:

— Иди и ты сюда, а то замерзнешь.

Он подошел. Прикрывая Алученте частью шкуры, она обняла его, — движение было естественным и неодолимым, как стихия, — и они так стояли, тесно прижавшись друг к другу, пока не прояснилось.

Вокруг все звенело потоками воды, буря выгнала из нор зверей, сломала много деревьев, но они ничего не слышали и не видели, опьяненные счастьем. Алученте набрал хворосту и мха, сложил под деревом, и они сидели там, как на алтаре, защищенные от опасности.

Здесь и застало их утро.

О тайне их любви не знал никто, кроме Мирицы и Андреаса, оруженосца принца. Как-то он встретил дочь мастера у конопляного поля и влюбился в нее. Мирица смеялась и шутила с ним, но не разрешала приблизиться и поцеловать, что еще больше горячило его. Тайком он почти каждый день приходил к реке и плавал вблизи того места, где девушка выдергивала коноплю и связывала ее.

Вскоре Алученте подружился с Андреасом и брал его с собой на охоту.

Так пролетел месяц под знаком Девы и месяц под знаком Весов; пришла осень. Конь, нарисованный Роместой, продолжал мчаться, выбросив вперед копыта, — после того дождя она вновь нарисовала его на том же месте, в память начала их любви.