Под знаком змеи - [24]

Алученте спал на крыше загона. Ночи стояли теплые, лишь к утру становилось прохладно. Юноша засыпал всегда быстро и просыпался, почувствовав солнце на щеке. Сегодня сон почему-то не брал его. Он метался на постели: пастушка не шла из головы…

Он стал думать, как быстрее и удобнее добраться до пастушьего селения — по реке на лодке или напрямик через холмы и долины. По реке дорога удлинялась из-за поворотов; напрямик, конечно, короче, но наверняка встретятся всякие неожиданности, может, даже опасности.

Алученте протянул руку к своему луку и с нежностью погладил его.

Лук мой, славный лук!

С тобой стрелою полечу я,

С тобою к девушке примчу я,—

К той, по которой так тоскую…

Он уснул поздно, убаюканный эхом дальнего рога.

Ночь прошла так быстро!

Отец уже долбил и строгал. Алученте приподнялся на локте. Солнце стояло высоко. Ивы бросали тень на поляну. Овцы паслись на склоне холма. Мирица носила снопы к хижине. Мать толкла в ступе пригоршню новой пшеницы.

Он спрыгнул с загона и побежал в ивняк. Как хорошо здесь было! Перекликались птицы, журчал ручей. Он склонился над ним, ополоснулся родниковой водой. Приятная свежесть охватила тело, взбодрила. В камышах и тростнике, чуть подальше, слышался плеск речной воды, кваканье лягушек. Немного побродив в ивняке и отметив новые гнезда, он вернулся в хижину.

Мать оставила ему на столе две лепешки, целого голубя и кувшинчик с молоком. Поев, он стал собираться в дорогу. Наточил стрелы и уложил их в колчан так, чтобы легко было вытащить, когда понадобятся.

Потом стал думать, как объяснить отцу и матери свой уход из дому, — ему не хотелось нарушать спокойствие семьи.

— Отец… — начал он, — у меня есть одна задумка…

Мастер поднял глаза и недовольно посмотрел на него. Басчейле было обидно, что сын так и не полюбил его ремесло. Сколько ни пытался он научить его владеть ножом, создающим из дерева столько всего разного — нужного и красивого, так и не сумел. А ведь именно ремесло подняло мастера до положения тарабостас! Но мысли и пристрастия сына были направлены совсем на другое.

— Ну, выкладывай, — ответил отец.

— Нам нужна собака.

Басчейле, казалось, был целиком поглощен работой. Он сделал надрез на колоде и прикрыл один глаз. Помолчал.

— И где же мы ее возьмем, собаку?

— У пастухов. Ночью я слышал их рог. Он звучал где-то совсем близко.

— Это могло быть эхом. Тирагеты не пользуются рогом.

— Все равно я хочу пойти к ним. Напрямик, по суше. Поищу и места для охоты…

— Все, что потребуется в пути, приготовил?

— Да.

Басчейле подумал и дал свое согласие. Собака им в самом деле была нужна.

Мастер нашел среди своих инструментов топорик с крепким обухом, легкий и быстрый для удара, и протянул Алученте:

— Будь осторожен, не уходи далеко от берега. А пастухам скажи, что овцы приносят нам радость. Спроси, какие им нужны вещи, — может, мы могли бы обменять их на несколько головок сыра…

Юноша хотел уже отправиться, но тут они увидели бегущую к ним с плато испуганную Мирицу.

— Что случилось?

— Конники! — ответила она. — У поворота реки. Они мечутся туда-сюда, будто ищут брода.

Вскоре обитатели лощины услыхали гул людских голосов вперемешку с ревом животных и блеянием овец.

— Наверно, это кочевники с их стадами, — побледнев, проговорила Ептала.

— Не может быть, — возразил Басчейле. — Кочевники не держат овец. — Он оставил работу и быстро взобрался на вершину холма, откуда все было хорошо видно.

…С верховьев реки спускался вниз караван плотов. Из-под берега поднималась туча пыли — признак того, что вдоль реки гнали скот. Конников, о которых говорила Мирица, нигде не было видно.

Басчейле вернулся к хижине. Его одолевали вопросы. Кем могли быть эти люди, появившиеся в долине? Изгнанники, как они, или кочевники? Хуже всего, если бастарны…

— А вот и рог звучит… — проговорил он как бы про себя.

— Надо узнать, кто они такие, раньше, чем мы увидим их в лощине, — сказала Ептала. — И если это враги, у нас есть еще время скрыться. Если же изгнанники — нам нечего бояться…

— Давайте-ка отправим Алученте, пусть разведает, — предложил Басчейле.

— Сынок, ты слышишь, что говорит отец? Иди и смотри не попадись им в руки. Сделайся невидимкой в лесу и подкрадись поближе. Послушай, на каком наречии они говорят, — похожем на наше или нет…

— Хорошо, мама, я иду.

Алученте взял свой лук, топорик и отправился, оставив родителей в тревоге. Мгновение спустя они уже пожалели, что отослали сына, — их охватил страх.

Быстрый и любопытный юноша обошел плато и пробрался сквозь лес на высокий берег за большим поворотом реки. Оттуда было все видно как на ладони.

В узком ущелье скопилось много плотов. Головной плот был больше других, и на нем стоял белый шатер с журавлиными перьями наверху.

У входа в шатер на страже застыл воин с копьем в руке. На некоторых других плотах тоже были шатры и кучи хозяйственных предметов: ивовые корзины, глиняная посуда… На одном из плотов сушились на веревке рубашки. Плотами управляли воины. За спиной у каждого были лук и колчан, в руках — шест.

Под самым берегом, чуть отставая от плотов, шли отары и конники.

На двух плотах сидели женщины, опустив ноги в воду, иные кормили грудью малышей; дети постарше бегали вокруг шатра…