Под знаком змеи - [18]

Эти слова немного утихомирили страсти. Мука-порис не стал обвинять Аптасу или отрицать его заслуги. Наоборот, он старался представить его в выгодном свете. «То, что произошло, — говорил он, — только свидетельствует, что боги наказали его за слишком дерзкие замыслы. Видно, так уж нам предписано судьбой — повиноваться Офиузе…»

Мука-порис умел действовать хитро. От Кото и Дикемеса он избавился на всякий случай, не зная, изобличили бы они его или нет, — были только подозрения… Однако, убив их как предателей, он усилил свою власть над остальными.

Сейчас Мука-порис подумывал, как бы избавиться и от верного своего раба — единственного свидетеля его предательства, — он был тогда в лагере предводителя и ночью тайком выбрался из лесочка — погнал коня к тирийцам предупредить их о походе, как поручил ему командор.

Звали раба Бичи́лус.

— Хозяин, — сказал он ему, — в ту ночь Герула не сомкнул глаз. Он мог заметить, что я исчез куда-то. А среди тирийцев у него должны быть друзья, которые могут пощадить его…

— Прикуси язык, Бичилус! Ни звука. И если даже вернется кто-нибудь из них, пусть хоть сам Герула, которого ты так боишься, все равно ничего не изменится. До тех пор могут быть всякие перемены…

Бичилус не догадывался, о каких переменах говорил его хозяин. А спустя несколько дней тот послал своего раба в лес поохотиться за дикими голубями… С охоты Бичилус не вернулся: стрелы Мука-пориса не знали промаха… Людям же он сказал, что вблизи Дувры опять появились тирийские разбойники.

— Они похитили у меня Бичилуса! — жаловался он. — А может, он сам убежал к ним, негодяй?!

Чтобы замести следы предательства и устранить всякие подозрения или недоверие, Мука-порис задумал два больших дела.

Первое: чтобы община в отсутствие бывшего предводителя не пустила по ветру его достаток, девушкам, сторожившим богатства Аптасы, он послал повеление пригнать отары поближе к Дувре, а именно — к рощице, что на западных склонах. Он отдавал им свои пастбища. Кроме того, дочери Герулы должны были отныне отчитываться перед общиной, сколько чего они употребили и сколько продали. Ни один ягненок, ни одна шерстинка, ни одна головка сыра не должны были быть неучтенными.

Второе: чтобы община чтила память воинов, погибших и пропавших без вести, Мука-порис предложил воздвигнуть перед домом Аптасы новый храм, в честь богини Бендис. Эта весть всех обрадовала, особенно жрецов и мастеров, которым выпала выгодная работа.

На собрании общины Мука-порис задрожал от нахлынувших чувств: совет старейшин присвоил ему высокий сан первой головы племени. Жрецы проводили его до кресла предводителя, дали в руки скипетр, на котором были изображены змея и солнце, надели ему на лоб золотой обруч. Затем последовали хвалебные речи: говорили, что у него есть все — доброта и чувство справедливости, бескорыстие, равнодушие к почестям и славе…

— Я буду вашей головой, как вы — моими руками и волей, — сказал новый вождь и обвел общину сверкнувшими из-под нависших бровей глазами. Затем отложил скипетр и выступил немного вперед, добавив голосом, полным силы и непонятной угрозы:

— А если я нарушу добрые старые обычаи или отступлю от закона, прошу вас направить меня к справедливости и правде, не покидать меня в ошибках — ведь я тоже человек из толпы людей, которые были и будут…

Так стал Мука-порис во главе тирагетов. Он рвался к этому высокому посту и не стеснялся в средствах: предавал, убивал, строил козни во имя одной-единственной цели — быть властелином над людьми.

С тех пор, как соплеменники надели на лоб Мука-пориса золотой обруч, прошло десять лет. Много дождей, ветров и снегов выпало и разметалось по земле с тех пор. Челюсти старых кодр у Хорибы стали сильно щербатыми — Мука-порис нисколько не стеснял тирийцев, и они без платы вывозили самый хороший лес для своих кораблей и продавали его в городах побережья Понта Эвксинского. Морские разбойники, притихшие во времена Аптасы, вели себя сейчас беззастенчиво: стража порта была распущена под тем предлогом, что община якобы не в состоянии ее содержать.

Школа, действовавшая при храме Асклепия, распалась, будто ее не было вовсе: жрецам предписывалось только принимать от людей жертвы богам.

Между родами тарабостас то и дело вспыхивали ссоры, которые гасить было некому. Мука-порис, наоборот, разжигал их: не терпя соперничества, он не желал, чтобы возвысился кто-нибудь из старейшин других родов.

Что касается споров из-за имущественных состояний, то у нового предводителя был один способ разрешать их — в свою пользу либо в пользу своего многочисленного рода. Подданным из Хорибы он назначил страшную повинность: присылать каждый год двух рабов сверх подати зерном и скотом.

Все эти гибельные для людей требования Мука-порис сопровождал угрозами, поднимая вверх свою палицу. Основой его власти было правило: обещай, но не выполняй; делай все так, чтобы тебя слушались и боялись; если же поднимется голос недовольства — режь языки; потребуют справедливости — разбивай головы.

— Это всё простые вещи, они не требуют никаких затрат или усилий и приносят полное послушание, — говорил он своим приближенным.