Под знаком тигра - [4]

Так что как минимум двух хороших людей курение спасло от гибели. Хоть это радует. А то ж прямо эпидемия какая-то. С курения-то всё и начинается. Потом пиво, водка, наркотики. И всё это пагуба человеческая. Эх!..

Убей меня червонцем!

Брату Игорю посвящается

— Ну, убей меня червонцем! Ну, на пиво, понимаешь, не хватает… На опохмел… Ну, сорвался… Ну, ты же меня знаешь… Да из-за тигры это всё!

Передо мной, понурив огромную голову с кудрявой седой шевелюрой, стоит известный охотник, когда-то гремевший по всему краю как промысловик-передовик.

— На, Семёныч. А что тигра-то?

— Да, понимаешь, нервы не выдержали. Надо от тайги передышку, а то убью я её. Проходу не даёт. Собак всех передавила, капканы ходит спускает, соболей съедает, кабанов и изюбрей из долины гоняет на сопки. А у меня уже ноги не те, чтоб за ними туда лазать. Сам понимаешь — годы. И пугает меня постоянно. Ревёт неожиданно. А если кого подстрелю — сколько за раз мяса заберу, то и моё. Можно больше не ходить — с тигрятами в момент всё съедает. Вот какая тут охота?! Мужики издеваются: мол, влюбилась она в меня. А я молчу, что мстит она мне за то, что забрал я у неё кабана, да выстрелами напугал её и её тигрят…

Влюбилась… Как же, влюбится такая! Съела бы уже давно, если б карабина не боялась. Злющая — ужас! А всё потому, что королевна она. Ей-богу! Королевна — не меньше!

Да сам бы на неё глянул — сразу бы понял. Цвету она редкого. АЛАЯ! Не кирпичная, а — алая! Ей-бо!

Я как раз аленький цветок нашёл. Опустился перед ним на колени, любуюсь, тихо радуюсь. Это раньше, когда находил, то громко радовался — молился по-своему. Богине что-нибудь вкусненькое оставлял — тут же под листьями прятал. Чтобы в следующий раз не забыла, опять к цветочку вывела. Аленький цветок? Ну, женьшень то есть. Стою перед ним на коленях, уже как раньше мураши по спине не бегают — просто любуюсь. И тут она! Встала и орёт!

Вот ягоды женьшеня — алые. Чистый алый цвет. Сам знаешь. А вот она напротив — тоже алая! Сам бы не видел — не поверил бы.

А то ж любит на тропу неожиданно впереди вымахнуть и покрасоваться. И выбирает момент, когда что-нибудь тяжёлое несу: или мясо, или капканы, или элеутерококк. Я тогда карабин впереди поперёк на груди несу и не могу его быстро через голову снять. Всё знает! Изучила меня как облупленного. И где люблю посидеть, и где люблю умыться да водицы из родничка глотнуть, и где останавливаюсь, чтоб на ету… ну, как её?., а! — на панораму — на тайгу посмотреть. И где берёзки обнимаю. Да, — обнимаю!

До этой королевны считал тайгу женою своею. Дак, сызмальства её люблю — знаю. Вот и считал. С деревьями разговаривал, с сопками. Ну, да, — как Дерсу Узала. Дак, поживи в тайге с моё, и ты будешь не то что с деревьями — с травинкой каждой за милу душу разговор держать. Каждое дерево будешь, как я, с закрытыми глазами определять. А что? — и помогает, особливо, когда в потёмках идёшь. Потрогаешь кору — ага, орех или бархат попался, знать, до зимовья самое большее километр топать.

А сейчас — нет. Не жена уже — невеста. Опять невестой мне тайга. Потому… Потому что не пользуюсь. Тигрица не даёт. Любуюсь. Что будущая тёща блюдёт дочку, так и тигрица тайгу. Говорю же — берёзки обнимаю. По молодости некогда было обниматься — обнимаюсь теперь. А сам попробуй — понравится! Да ещё щекой прижмись. Какая у неё кожа! Родина!

Так и тигрята у моей королевны особые. Оранжевые! Не соломенного цвета, не медного, не золотого — оранжевого. Точно говорю — как апельсины на снегу. Ну, я-то цвета различаю. Когда-то чуть художником не стал. Было дело, было…

Ну, убил меня червонцем: сотенную отвалил! Благодарствую. Когда верну — не знаю. Говорю: передышку надо. Пойду срубы рубить да, может, наличники резные повыпиливаю. В тайге ведь тоже настроение особое нужно — сам понимаешь. Чтоб не только любоваться, но и пользоваться. А как тут попользуешься, когда сама царица… Ну, убил меня червонцем!.. Ну, убил!..

Рука

— На тигра я не обижаюсь. Нисколько. Хоть вот рука и не действует. Так уж случилось. Мог ведь и убить, шутя, — сильно я его разозлил.

Ситуация, говорят, классическая. Шёл по гребню сопки, остановился. Передо мной крутой неглубокий распадок. На противоположном склоне показались изюбри. Посмотрел в оптический прицел: заросли, но стрелять можно. Лёг поудобнее, выбрал рогача покрупнее. Ну и выпалил всю обойму.

Нет чтобы зарядить сразу. А я на трофей в оптику засмотрелся…

Опомнился, когда тигр уже рядом был. Вскочил, а он ударил меня лапой в плечо и руку из сустава выбил. Я упал лицом вниз, а выбитая рука так за спину и завернулась. Тигр куснул её в локтевом суставе и убежал. А ведь мог и за шею куснуть…

…Как потом оказалось, тигр ел давленину на дне распадка, прямо ниже меня. Полдничал. Представляю, какой гром гремел у него над головой, когда я стрелял по изюбрю! Вот он и разъярился, и атаковал.

А то, что говорили, будто это тот тигр, который за три дня перед этим рыбака покусал да поцарапал, — неправда: тот тигр другой. Мой здоровый был, а тот небольшой. Да и пострадал рыбак по своей глупости. Шёл по ручью и личинок на рыбалку собирал. Ветер сильный был. И тут как будто громыхает неподалёку что-то. Ну, громыхает и громыхает: как шёл, так и шёл — прямо на тигра, который только что оленя задавил и рычал-громыхал, предупреждая идущего человека. Атаковал, когда человек уже слишком близко подошёл к добыче его. Кто виноват? Вот так-то.