Под знаком кометы - [68]

Да и восставшие, несмотря на обстрел из тяжелых пушек, капитулировать отнюдь не собирались. Еще чего! Расшвыривая во все стороны прелые лохмотья разбегающегося гонведа, к Будапешту стремительно приближались армия генерала Плеве и морской корпус князя-консорта, и телеграф передавал вождям Коммуны сообщение: «Держитесь, помощь близка». Четвертого января утром передовая бригада полковника Дроздовского без боя вошла в оставленный венгерскими силами город Кечкемет, расположенный как раз на полпути между Сегедом и Будапештом. Никаких верных венгерскому правительству войск, способных воспрепятствовать соединению наступающей армии и повстанцев, поблизости не имелось. А впереди русских солдат птицей летел манифест императрицы Ольги, в котором говорилось, что она воюет не против венгерского народа, и даже не против венгерского государства, а против взбесившегося правительства господина Андраши, поднявшего бунт против своего законного повелителя и бросившего свой несчастный народ в пламя уничтожающей войны. Народная Коммуна в Будапеште называлась в этом манифесте благим делом, предназначенным уменьшить число человеческих жертв, а участникам народного восстания против правительства Андраши-младшего русская императрица обещала не только прощение, но и любовь.

Впрочем, забаррикадировавшиеся в Цитадели осколки прежней Венгрии об этом манифесте не ведали, ибо ведущий туда телеграфный кабель варварски обрубили и с окружающим миром господин Андраши общался только при помощи мортирных бомб и прилетающих в обратную сторону шрапнелей полевых пушек. Поэтому и господин премьер, и его министры пребывали в полной уверенности, что стоит русской армии дойти до Будапешта, как она первым делом примется подавлять народное восстание – ведь твердой монархической власти противны любые мятежники, и те, что пошли против классового общества, даже опаснее тех, что взбунтовались только против короля. Впрочем, по расчетам генерала Екельфалушши, русские войска подойдут к Будапешту не ранее десятого числа, и только потом смогут приступить к процессу подавления народного бунта. И в то время, когда в городе будут идти жесточайшие уличные бои, венгерское правительство, о котором все наверняка позабудут, собиралось исчезнуть, не прощаясь.

Но все пошло совсем не так, как планировали господа венгерские министры. Русский князь-консорт (вот ведь неугомонный человек) во время наступления на Будапешт не отсиживался глубоко в тылу, а лично присутствовал при штабе бригады полковника Дроздовского. Вслед за этим авангардом двигался весь корпус, а за ним, как нитка за иголкой или плуг за лошадью, на Будапешт наступала вся экспедиционная армия генерала Плеве, подавляя только отдельные узлы сопротивления. Развязка драмы надвигалась стремительно, поэтому в первых рядах было необходимо присутствие человека, облеченного правом отдавать безусловные приказы от имени самой императрицы.

Первые эшелоны в рывок на Будапешт выехали из Кечкемета еще в предрассветных сумерках, около восьми часов утра пятого января (даже на черепашьей скорости в тридцать верст в час, расстояние от пункта А (Кечкемет) до пункта Б (Будапешт) преодолевается менее, чем за три часа). И вот, наблюдатели на восточном бастионе Цитадели увидели, как через присыпанную тонким снежком равнину за парком Неплигет в сторону города мчит железнодорожный состав, оставляя за собой тонкую полоску паровозного дыма. Если взять бинокль и глянуть на происходящее вооруженным взглядом, то в поле зрения попадает трепещущий над локомотивом русский военно-морской флаг – синий косой крест на белом поле. И следом за первым составом где-то вдали видны дымки следующих поездов.

Остановившись на пригородной станции Хедьялья, находящейся за пределами досягаемости даже самых дальнобойных орудий Цитадели, головной поезд выбросил из себя густую россыпь пехоты в черных морских мундирах, тут же принявшуюся занимать оборону вокруг места высадки. Минут через пятнадцать к станции подошел второй поезд – на его платформах отчетливо виднелись шесть укутанных брезентом артиллерийских орудий. Почти одновременно на дороге Иллей (такая магистральная улица, почти проспект), ведущей из Будапешта в восточном направлении, показалась одиночная пролетка под красным флагом. Свернув с магистрали на улицу Боттьян Вак, ведущую прямо к станции, пролетка беспрепятственно миновала оцепление солдат в черном (у тех на этот счет имелись конкретные приказы). Очевидно, что ее седока с нетерпением ждали.

Граф Андраши, лично прибывший наблюдать эту непонятную картину, даже не догадывался, что имеет честь наблюдать очаровательную улыбку оскалившего зубы толстого полярного лиса, пришедшего как раз по его душу.

Пушки на платформах были не просто пушками, а пятидюймовыми гаубицами нового строя, со всеми возможными новшествами, присущими изделиям, порожденным информацией из будущего – типа дульного тормоза, раздвижных станин и прочих прибамбасов. При том же осколочно-фугасном снаряде с головным взрывателем, что и у морского универсального орудия, гаубица использует не унитары, а раздельное гильзовое заряжание с переменными зарядами, при максимальной дальнобойности в десять с половиной километров. С позиций возле станции Хедьялья, недоступной для орудий Цитадели, эти гаубицы «сделают» последнее прибежище венгерских элитариев как на полигоне. Свою цель наводчики наблюдают визуально, и в то же время противник не в силах огрызнуться по ним ответным огнем.