Под знаком кометы - [4]

– А у нас разве это не так? – пожал плечами Баклунд. – Мздоимство и казнокрадство наших чиновников давно уже стало притчей во языцех.

– Только не в мое царствование, Оскар Андреевич! – оскалилась императрица. – Едва я восприняла корону у моего несчастного брата, как время безнаказанности для мздоимцев и казнокрадов закончилось раз и навсегда. Служба Имперской Безопасности, подчиненная господину Мартынову, ловит таких многогрешных людей, обдирает как липку и ссылает на каторжные работы в далекие края. Есть, конечно, кое-кто, кто у нас пока честно жить не хочет, но это у них очень ненадолго, ибо мясорубка моей сыскной службы работает бесперебойно. Россия никогда не была бедной страной, просто она длительное время чрезвычайно дурно управлялась.

Академик сконфуженно замолчал, Одинцов и его супруга понимающе переглянулись, а принцесса Виктория спросила:

– Так все же, Хельга, что нам делать, если комета вздумает упасть на одну из европейских стран, в частности, на Великобританию?

– Как что? – удивилась Ольга. – Нам следует приготовиться к трудностям, делать что должно для уменьшения жертв, стараться избегать паники и надеяться, что удар не придется по крупному городу. Обо всем прочем мы поговорим в узком кругу монархов в ходе обсуждение наших общеевропейских дел. Если Брестские Соглашения становятся основой для формирования нового миропорядка, исключающего решение международных вопросов методами войны, то пора создавать на их основе некое подобие ООН из мира Павла Павловича. До всех европейских политических деятелей надо довести мысль, что сообща мы справимся с трудностями гораздо лучше, чем поодиночке. Еще два вопроса, которые мы хотим поставить перед собранием монархов наряду с кометой, будет будущее территорий Австро-Венгерской империи после смерти милейшего Франца Фердинанда и поведение Франции, чьи должностные лица оказали содействие попытке цареубийства. Такие вещи недопустимы, господа, и должны караться жесточайшим образом.

– Но сначала, – сказал канцлер Одинцов, – сразу после официальных траурных мероприятий должны состояться ваши очные встречи с королем Эдуардом, кайзером Вильгельмом и императором Францем Фердинандом, и лишь потом можно переходить к общему королевскому кордебалету.

– Согласна с вами, Павел Павлович, – с улыбкой кивнула императрица Ольга. – Быть посему!

16 сентября 1907 года, 10:05, Австро-Венгерская империя, Вена, дворец Хофбург (Старый замок).

Встреча императрицы Ольги, сербской королевы Елены, болгарского царя Михаила и императора Франца Фердинанда прошла в тихой камерной обстановке. Императрице Ольге и ее союзникам ассистировал канцлер Одинцов, а Францу Фердинанду помогал многоопытный министр-президент Цислейтании Макс Владимир фон Бек. Теперь, когда через сорок дней после их последней встречи исчезли последние препятствия для нормализации австро-российских отношений, этот разговор был уместен, и даже, более того, необходим. Франц-Иосиф умер и упокоился в семейной гробнице, и теперь его преемнику следует подтвердить предыдущие соглашения, которые он делал в статусе наследника престола. Ведь если он не сумеет урегулировать отношения с Российской империей и ее балканскими союзниками, то в таком случае от него отвернется германский кайзер Вильгельм, не желающий попадать в мясорубку Брестских соглашений.

И вообще, Австро-Венгерская империя тяжело больна: если в Цислейтании чехи и словенцы только слегка недолюбливают немцев (за что те платят им взаимностью), то в Транслейтании (то есть в Венгрии, в широком смысле этого слова) межнациональная ненависть полыхает ярким пламенем. Словаки, хорваты, сербы, румыны ненавидят венгров, которые относятся к ним с оскорбительным пренебрежением – как господа к своим крепостным. И на этом фоне подспудно тлеет сербо-хорватская неприязнь. Сербы хотят жить в своем государстве, которое у них, что называется, через дорогу, а хорваты – в своем, на данный момент являющимся чистой декорацией, ибо всеми хорватскими делами из Будапешта заправляет специальное министерство венгерского правительства.

И хорошо, если человек в министрах попадется хороший – понимающий, что в местных не стоит тыкать палкой. Если же министром окажется какой-нибудь венгерский националист, считающий славян за разновидность дождевых червей, то можно тушить свет и выносить святых. И у сербов, и у хорватов есть свои экстремистские группировки, с радостью готовые воспользоваться любыми обострениями венгерского национального самосознания. Но стоит Хорватии обрести самостоятельность, как вчерашние угнетенные тут же оборачиваются в жестоких угнетателей, истребляющих и порабощающих своих сербских соседей, отнимающих их дома и имущество.

Особую пикантность разговору между монархами и главами правительств придавала российская воинская группировка, перебрасываемая на территории Сербии. Корпус морской пехоты, кавкорпус генерала Келлера и три армейских корпуса под командованием генерала Плеве дополнили объединенные сербо-черногорские силы в триста тысяч штыков, а также развертывающиеся вдоль трансильванской границы первую, третью и четвертую болгарские армии общей численностью еще в двести тысяч солдат и офицеров. Никто никому не угрожает, но эти семьсот тысяч бойцов, овеянных славой скоротечной Балканской войны, незримыми тенями витали в этом кабинете. Если монархам и их верным клевретам не удастся договориться «по-хорошему», свое веское слово скажут союзные армии, приставившие острые штыки к толстому австро-венгерскому заду.