Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель - [28]

Девушка покачала головой:

– Нет, не удалось.

– Наверное, ты очень утомилась.

– Да, немного клонит в сон.

– Почему бы тебе не лечь в постель? Поспи до обеда. Может быть, и Энтони…

– Я не хочу спать, – торопливо возразил он. – Прилягу позже.

– А ты, Роза, ложись и отдохни. Миссис Уотти даст тебе грелку с горячей водой. А потом можешь принять ванну, если хочешь.

– С удовольствием, – призналась Роза.

– Вот и отлично. А теперь идите и съешьте по кусочку бекона, чтобы ублажить миссис Уотти, и скажите сестре Маклеод, что я готова завтракать. Еще раз спасибо вам обоим, что приехали, – сказала она им вслед.

Пробуждение было странным, кровать незнакомой, хотя и замечательно мягкой и удобной, карниз потолка тоже неузнаваемым, как и темно-розовый цвет задернутых штор. Еще не сориентировавшись в обстановке, Флора вытащила руку из-под одеяла и посмотрела на часы. Одиннадцать. Она проспала три часа. Она вспомнила, где она, – в Фернриге, в Шотландии. Она – Флора, но сейчас она – Роза, невеста Энтони Армстронга.

Она познакомилась со всеми – с Изабель, с маленьким Джейсоном, с миссис Уотти, пышной, как свежеиспеченная булочка, и с ее мужем, садовником Уотти. Казалось, все рады ее видеть, и вовсе не потому, что она невеста Энтони. Разговоры были полны воспоминаний.

– А как поживает миссис Шустер? – спросила миссис Уотти. – Я помню, в то лето она каждый день приходила сюда за свежими яйцами и Уотти давал ей пучок салата, потому что она говорила, что ни дня не может прожить без свежего салата.

А Изабель вспомнила о каком-то пикнике, когда было так жарко, что Таппи решила искупаться и одолжила у Памелы Шустер один из ее роскошных купальников.

– Она запретила нам смотреть на нее. Сказала, что в купальнике у нее неприличный вид, но на самом деле он ей очень шел, потому что Таппи всегда была стройной.

Энтони стал поддразнивать Изабель:

– Если Таппи запретила смотреть на нее, как ты узнала, что она хорошо выглядит? Ты что, подглядывала?

– Я следила, как бы ей не свело ногу судорогой.

Один Джейсон, к своему огромному разочарованию, не мог ничего вспомнить.

– Жаль, что меня здесь не было, когда ты приезжала в прошлый раз, – сказал он Флоре, глядя на нее с нескрываемым обожанием. – Кажется, я был где-то в другом месте.

– Ты был в Бейруте, – напомнила ему Изабель. – И даже если бы ты был здесь, ты мало что смог бы вспомнить, потому что пять лет назад тебе было всего два года.

– Я помню, когда мне было два года. Я много чего помню.

– Например? – скептически спросил Энтони.

– Ну, например… рождественскую елку!

Флора обратила внимание, что все улыбнулись, но никто не засмеялся над мальчиком. И хотя Джейсон понял, что ему не поверили, его достоинство не пострадало.

– Розу я обязательно бы запомнил, – добавил он.

Флора поняла, что теплый прием не был напрямую связан с тем, что Роза должна стать женой Энтони. Просто она попала в радушный теплый дом, где всегда рады гостям.

Было уже пять минут двенадцатого. Она встала, подошла к окну и отдернула шторы. Из окна открывался вид на сад и на море.

Дождь прекратился, и туман рассеялся. Вдали проступали смутные очертания каких-то островов. Сад террасами спускался к берегу. Приливная волна отступила, обнажив небольшую пристань и крутой галечный пляж. Немного в стороне виднелась сетка теннисного корта. Кусты красовались в наряде из красных и золотистых листьев, а ветви рябины сгибались под тяжестью ягод.

Отойдя от окна, Флора отправилась на поиски ванной комнаты. Ванна оказалась старинной, видимо еще викторианских времен: узкая, встроенная в корпус из полированного красного дерева, с такими высокими бортиками, что влезть в нее можно было с большим трудом. Вода была как кипяток, очень мягкая и коричневатая от примеси торфа. Тут, в ванной, все вполне соответствовало концу девятнадцатого века: мыло слегка пахло каким-то лекарством, полотенца были огромными, белыми и очень пушистыми, а на полке стояла банка с наклейкой: «Вода лавровишни».

Вымывшись и одевшись, Флора застелила постель, повесила в шкаф свою одежду и осторожно вышла из комнаты. Она дошла по коридору до того места, где начиналась широкая лестница, спускающаяся несколькими пролетами вниз, в большой холл. Флора остановилась и прислушалась. Вокруг было тихо. Дверь в комнату Таппи была приоткрыта, но она не рискнула заглянуть туда, боясь потревожить старушку. Спустившись вниз, Флора увидела огромный камин, в котором тлели угли. Приятно пахло торфяным дымком.

Не зная, куда идти дальше, Флора отправилась на кухню, где миссис Уотти ощипывала птицу.

– А, Роза. Ну как, хорошо вздремнула?

– Да, спасибо.

– Хочешь кофе?

– Нет, спасибо, пока не хочу. Я хотела узнать – а где все?

– Разбежались по своим делам. Сестра ждет прихода доктора, мисс Изабель поехала в Тарбол за покупками к сегодняшнему ужину, а Энтони и Джейсон отправились в Лохгарри спросить, не согласится ли Уилли Робертсон заделать выбоины у нас на дороге. Каждый раз, когда Энтони приезжает домой, мисс Изабель начинает приставать к нему, чтобы он сделал что-нибудь с этими выбоинами. Но каждый раз ему не хватает времени этим заняться. А сейчас он наконец-то согласился, и они с Джейсоном уехали где-то час назад. Вернутся к обеду. – Миссис Уотти взяла пугающего размера нож и начала потрошить курицу. Зрелище было не для слабонервных. – Так что, похоже, ты предоставлена сама себе.