Под зелеными сводами - [29]

Мэдисон Сент-Джон, какой она была теперь, должна измениться. Ведь все, что в ней было хорошего, не могло исчезнуть, скорее, оно всего лишь где-то затаилось. Она выросла. На се долю выпало столько бед и неприятностей! Она боролась со всем миром, который нередко причинял ей боль, поэтому теперь хотела, чтобы и другие страдали.

Линк не хотел причинить ей вред, как и большинство людей, с которыми она имела дело. Если бы это «путешествие» дало ей шанс удостовериться в этом!.. Требовался лишь небольшой толчок, чтобы она изменила свой образ мыслей и отношение к миру и окружающим ее людям.

Он знал, что сейчас одиночество поможет ей разобраться в себе и подумать о том, какой она была и какой стала.

Мэдисон Сент-Джон чувствовала себя опустошенной; она знала, что живет не правильно. Она сама сделала себя несчастной, и только она сама могла изменить ситуацию.

Линка тянуло к Мэдди, ему нравилось в ней многое, а особенно его привлекали ее ранимость и хрупкость.

Он надеялся, что она примет верное решение.

Мэдди вернулась под навес далеко за полночь, увидев сквозь деревья мерцающий огонь костра и желая немного согреться. Она держалась поодаль от костра и наблюдала за Линком. Он развел костер рядом с навесом. Гром раздавался уже реже и реже, гроза, похоже, удалялась. Слабый лунный свет пробивался через деревья. Кажется, дождя больше не намечалось.

Мэдди была вымотана. Она пережила за последние несколько часов столько, что, казалось, сил жить не оставалось. Ей было очень стыдно за себя. В душе остались только сожаление и разочарование. Она хотела сделать все возможное, чтобы исправить то плохое, что когда-либо сделала. Но не знала, как именно.

Одна ее половина не хотела мириться с тем, что Линкольн Кориэлл, с его ковбойской простотой, был причиной ее душевного возрождения.

Другая ее половина безоговорочно признавала, что он был поразительно проницательным и видел ее насквозь, что было не совсем приятно.

Господи, как он, наверно, ее презирал! Хоть тогда она была растрепанной и во рту были пластинки, но в ней было столько доброго и хорошего. Как это он сказал? Она «одна стоила тысячи женщин».

Тот факт, что она ему немного нравится, давал Мэдди надежду. И в конечном счете именно он придал ей сил и смелости вернуться обратно под навес и вновь увидеть его.

— Если хочешь, можешь переодеться во что-нибудь сухое, — раздался из темноты его низкий голос. — Уже поздно. Пора спать.

Тело ее зудело от мокрой одежды, она замерзла и начала дрожать. Некоторое время спустя она все же приблизилась к огню, пересиливая страх и дрожь.

Когда она подобралась ближе, то не осмелилась поднять глаза и взглянуть на Линка. Собака приветственно завиляла хвостом, но Мэдди была слишком вымотана, чтобы заниматься еще и ею. Мэдди сняла грязные ботинки и, оставив их рядом с навесом, зашла под него.

Мэдди замерзла настолько, что даже не задумывалась о том, что Линк был совсем рядом, когда она переодевалась. Хотя он и отвернулся, чтобы обеспечить ей какое-то уединение, но то, что ей в его присутствии пришлось снять с себя все и полностью переодеться, вселило в душу довольно странное чувство. Это одновременно завораживало, пугало и возбуждало.

«Некрасивых детей не бывает, Мэдди. Бывают родители с черствыми сердцами, но некрасивых детей не бывает». Человек, который верил в это, мог запросто свести с ума женщину. Линк вдобавок был добрым (несмотря на то что иногда говорил гадости), человеком, которому можно доверять.

Что-то в душе у Мэдди расслабилось и согрело ее совсем чуть-чуть. Вновь в ней затеплился огонек надежды, но она старалась не дать ему разгореться. Надежда была опасной вещью, всегда ею была и будет. Особенно когда это касалось отношений Мэдди и Линка, но то, что она чувствовала к Линку, было слишком сильным, чтобы перебороть его. Единственное, на что она могла надеяться, так это на то, что он ничего не узнает. Она переживет это в одиночку.

У Мэдди не было сил заниматься своими ногами. Когда Линк предложил помощь, она тихо отказалась и немного расстроилась, когда он не стал настаивать.

В эту третью ночь она вновь лежала с ним рядом на своей стороне «постели», отвернувшись в сторону. Но в этот раз, когда он накрывал ее одеялом и слегка коснулся ее запястья, то на мгновение приблизился к ней.

Мэдди почувствовала тепло его тела. Она попыталась отодвинуться, но его сильная рука придвинула ее еще ближе. Волна возбуждения и желания накрыла Мэдди.

— Попробуй поспать, дорогая. — Голос Линка звучал слишком нежно. Сердце Мэдди забилось сильнее прежнего.

Может, Линк вовсе ее и не ненавидел. Может, он был готов дать ей шанс. Но она не знала, воспользоваться ли им, но в конце концов все же решилась попытать счастья.

Собака осторожно забралась на одеяло и, немного покрутившись, улеглась в ногах.

Тепло его тела наконец заставило Мэдди перестать дрожать. Это было просто блаженством — лежать рядом с Линком, в его крепких объятиях, и слушать его дыхание.

Мэдди вглядывалась в пламя костра и размышляла о своей жизни, вспоминала о Кейтлин, пока не задремала.

— Веди себя прилично!

Этот приказ Линка был твердым и заставил Мэдди проснуться. Открыв глаза, она увидела солнечный свет. Собака начала подвывать, но Линк, шикнув на нее, велел ей замолчать. Оказалось, Линк обращался к собаке, а совсем не к ней. Мэдди закуталась в одеяло и вновь уснула.