Под вуалью - [46]

— Ты… ты — чудовище! — Она попыталась нанести ему удар в челюсть, но Дуэйн без труда перехватил ее руку и крепко сжал.

— Ты ведь и не подозреваешь, киска, что сама отнюдь не любезна, если не сказать, не менее жестока. — Теперь он крепко сжимал обе ее руки. Слегка приоткрыв рот, он, улыбаясь, глядел на нее, показывая ровные белые зубы. Рослин покраснела, а в глазах сверкали яростные огоньки.

— Вчера днем вы с Тристаном видели, как из моего номера вышла Изабелла, — продолжил Дуэйн. — И вы оба решили, что я занимался с ней любовью. И ты вбила себе в голову, что Тристан подумает, что этой ночью было продолжение — но уже с тобой в главной роли. Не так ли?

Румянец стал еще гуще.

— Почему ты сказал, что я жестока?

— Вам, женщинам, не нравится такое слышать, не правда ли? — Он весело улыбался. — Даже самым сильным это не по нраву, я знаю. Ну ладно, я скажу тебе, чем мы с Изабеллой занимались у меня в номере вчера, если это немного тебя успокоит, и ты перестанешь думать о том, что может подумать о тебе Тристан. Незадолго до этого мы вернулись в гостиницу после обеда, и я уже собирался прилечь, когда она постучалась в дверь моего номера. Мы обедали в открытом кафе, и от солнца у нее разболелась голова, а таблеток у нее не оказалось. Прожив в этом краю достаточно долго, я научился принимать меры предосторожности и умею предугадывать возможные последствия, а потому, подобно тетушке Полли, у меня всегда с собой лекарства от головной боли, от живота и от малярии.

— Так вот, я приготовил лекарство для Изабеллы, и она выпила его у меня в комнате. Она уже направлялась к себе, как тут в коридоре повстречалась с вами. Вы увидели ее в соблазнительном пеньюаре, с распущенными волосами.

Так что ничего удивительного нет в том, что вы, мисс Кошечка, могли обо всем этом подумать.

— Вчера вечером я не притронулся к вам, потому что хотел, чтобы вы решили, что у меня другой вкус. И вообще, для меня защищать вас, абсолютного ребенка, в ночи — в этом было столько новых ощущений. К тому же я не хотел, чтобы вы подумали, что привлекательны для меня.

— Но ведь я ничего такого не делала, — запротестовала Рослин.

— Нет, но вы решили, что мой кузен может предположить, что вы неотразимы.

— Да, в отличие от вас, — Рослин опять покраснела, — он ко мне расположен.

— И раз это так, то здесь обязательно должна присутствовать ревность, не правда ли?

Рослин утвердительно кивнула.

— Такова человеческая природа.

— Эта наша природа постоянно представляет для нас проблему, — сухо заметил Дуэйн. — Мы не понимаем самих себя, так же как не понимаем других. И если бы мы не были загадками для самих себя, то вчера ночью вы бы восприняли меня, как старшего брата, и ни секунды бы не раздумывали над чем-то другим.

— Дело в том, — и она грустно рассмеялась, — что вы никак не напоминаете мне брата.

— А как же я по-вашему выгляжу?

«Как гром и молния, — подумала про себя Рослин. — Как все, что связано с джунглями и пустыней».

— Вы очень твердый, и знаете это, — вслух сказала она. — Вы не обладаете качествами Тристана и вашей бабушки, в присутствии которых чувствуешь себя легко и свободно.

— Прошу прощения, что это так, но вы не должны забывать, что я не чистокровный отпрыск. Я смесь французской сучки и английского бульдога, а их дитя не могло быть ничем иным, кроме как тем, кого вы перед собой видите. А временами, и вам это, видимо, хорошо известно, мой лай больнее, чем мой укус.

Она улыбнулась, но где-то внутри она почувствовала, что в этом не было ничего смешного. Широко раскрытыми, полными удивления глазами, смотрела на Дуэйна Рослин.

Резко отпустив ее, он сказал, что пора подниматься наверх.

Солнце поднялось еще выше, и поверхность озера отливала теперь металлическим блеском. В воздухе было слышно жужжание каких-то насекомых, привлекаемых спекшейся грязью и остатками живности на берегу. Рослин не переставала отмахиваться от назойливых мух, а Дуэйн в это время отбрасывал с прежней дорожки камни, облепленные глиной.

Ей было наплевать на его решение, наплевать на собственную безопасность, она совсем не хотела оставаться здесь внизу, атакуемой прожорливой мошкарой и песчаными мухами.

— Давай попробуем, — обратилась она к Дуэйну. — Они меня совсем скоро съедят.

Он оглянулся назад, через плечо поглядывая на Рослин.

— Хорошо, — ответил он. — Но я пойду вперед, а ты будешь строго следовать за мной. Понятно?

— Я же не ребенок. — И она смахнула назойливую муху, пытавшуюся пробраться за ворот рубашки. — Ну, пошли же, пожалуйста! Я умираю от желания скорее выпить чашечку кофе и принять душ.

— Слава Богу, это легче, чем прорубать новую тропу в джунглях, — усмехнулся Дуэйн. — А эти мухи — так просто божьи коровки по сравнению со своими сородичами из джунглей.

— Я так и думаю, — ответила Рослин. — Но там, наверное, люди надевают маски, чтобы защититься от них?

— Может быть, — согласился Дуэйн. — А теперь смотри. Держись за мой ремень, когда мы начнем подниматься. — И он показал ей ремень под свитером на брюках.

— Держись крепко! Иди след в след за мной, никакой самодеятельности!

— Ну, ладно, капитан! — И она попыталась пошутить, но то, что еще вчера было вполне приличной дорожкой, сегодня представляло собой груду камней, перемешанную с грязью. Казалось, что подняться вверх просто невозможно.