Под вопросом - [19]

– Но ведь я ненавижу учиться, – повторяет он. – И у меня отстойно это получается. Почему, ты думаешь, мне приходится часами учить то, что другие усваивают за пять минут?

Я наблюдаю, как он собирает выдвижной ящик, словно хлеб маслом мажет. В нем нет ничего глупого.

– Потому что ты знаешь, какого это – усердно трудиться? – предлагаю я. – В старании нет ничего неправильного.

Он сосредоточен на своем занятии, но я вижу, как его рот изгибается.

– Полагаю, тебе лучше знать.

– Что ты имеешь в виду?

– Я о том, что ты всегда в библиотеке. У тебя пять предметов и работа. Ты тоже усердно трудишься.

Думаю о том, как в прошлом году я делала совсем противоположное и загнала себя в эту ситуацию.

– Ну, мне приходится.

– Да? Почему?

– Чтобы жить хорошо. Разве не этого все хотят?

– Полагаю, так.

– Ты хочешь плохо жить, Кросби?

Теперь он улыбается.

– Да, Нора. Я хочу жить ужасно.

Я смеюсь и подаю ему деталь, на которую он указывает.

– Что ты хочешь преподавать?

Он шумно выдыхает и начинает собирать второй ящик.

– Может, историю.

– Я думала, ты скажешь физкультуру.

– Почему?

Я закатываю глаза.

– Ох, ну не знаю, Кросби. Просто догадка.

– Из-за этого? – спрашивает он, напрягая бицепс. И хотя я изо всех сил стараюсь выглядеть не впечатлённой, легкий трепет сексуального узнавания пробегают по позвоночнику. Он очень… большой.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Он смеется и жестом показывает мне отодвинуться, чтобы он мог собрать другую ножку стола.

– Что насчет тебя? Что сделает твою жизнь такой замечательной?

– Не знаю. Но степень кажется первым шагом.

– Степень в чем?

– Я еще не решила.

– Правда? Я думал, что девушка, которая проводит все лето в колледже, должна работать в направлении определенной цели.

Моей целью было поднять отметки с D- до C+ и отработать два с половиной месяца общественных работ, не привлекая особого внимания.

– Просто стараюсь держаться на высоте.

– Чем ты занималась, когда кампус пустовал?

Сглатываю. Не хочется лгать, но я не готова к тому, чтобы кто-то узнал, насколько я все испоганила.

– В основном просто работала. Училась и работала. Ходила на… прогулки. – И по пути вляпывалась в неприятности.

– Одна?

– На моем этаже жили четыре человека, – говорю я. Восемь в моей уборочной бригаде. – Двое не разговаривали по-английски, а другая девушка проводила двадцать часов в день играя на пианино. Ее пальцы прямо-таки кровоточили.

Он морщится:

– Это отвратительно.

– Расскажи мне о вечеринке.

Он кряхтит.

– Ты не хочешь об этом знать.

– Почему нет? – Если я не могу присутствовать на вечеринках, может, я могу жить опосредованно, через Кросби. Но даже когда я думаю об этом, ловлю себя на том, что надеюсь, он не расскажет о перепихе со стриптизершей – или любой другой девчонкой.

– Ты когда-нибудь бывала на вечеринках братства, Нора?

Избегаю его взгляда. Он наверно думает, что я слишком застенчива, но мне просто сложно встретиться с ним глазами, пока лгу:

– Нет.

– Что ж, держись от них подальше. Они частенько выходят из-под контроля.

– Но ты можешь справляться с этим?

Опять смеется:

– Я вроде как люблю это. Благодаря им я могу выносить все остальное дерьмо. Это единственное, что мне легко дается.

– Тусоваться?

– Да.

Думаю о событиях прошедшего года. Как безрассудно я бросилась в тот мир. Как это было здорово. А потом перестало.

– Как ты развлекаешься? – спрашивает он. Я понимаю, что он старается быть любезным. Представить мои предполагаемые хобби – вязание и наблюдение за звездами – интересными.

– Охочусь на привидений, – говорю я.

– Ты чертова лгунья, Нора.

Я не могу удержать невозмутимое выражение лица.

– Я не развлекаюсь, – говорю ему. И теперь мне легко смотреть ему в глаза. – Я вроде как… не могу.

– Не можешь развлекаться?

– Не могу найти в этом баланс, – поясняю я. – Я не могу как ты – бегать, учиться и тусоваться. Всегда так было. Не знаю, почему.

– Так ты только учишься? Никогда не веселишься?

– Учеба – не самая худшая вещь в мире.

– Ну, похоже на то. Ладно, вставай. – Стол собран, мы оба поднимаемся, когда он ставит его вертикально и двигает к стене. Он немного сдвигает его, взявшись одной большой рукой за край, и я сейчас же хочу сделать что-то «веселое». Почувствовать эту руку на себе. – Нормально смотрится? – спрашивает он.

– Да, – чересчур поспешно говорю я. Слегка задыхаясь.

Он одаривает меня странным взглядом.

– Ты в порядке?

– В абсолютном.

– Кто-нибудь беспокоил тебя прошлой ночью?

– Нет. Я даже не видела никого.

Его нахмуренный лоб медленно расслабляется.

– Хорошо.

Из-за того, что моя кровать занимает слишком много места, мы собираем деревянный каркас в гостиной, где едва хватает места. Как и прежде, Кросби делает всю работу. Я в основном наблюдаю и передаю ему детали. Не знаю, чувствует ли он, что в моей комнате происходило что-то странное, или просто хочет сменить тему, но он снова спрашивает о рисунке «Стив Холт», и мы начинаем говорить о телевидении.

Когда каркас собран, он аккуратно проносит его сквозь дверной проем обратно в комнату. Я стою у края, который ближе к двери и приподнимаю его, затем он поднимает матрас, и я подталкиваю каркас под него. В теории все звучало проще, но в итоге мы ставим все на место, и когда я начинаю расправлять скомканное одеяло, Кросби останавливает меня.