Под водой в Антарктике - [8]

Пушкин готовится к спуску. Светит яркое солнце, и тепло до тех пор, пока легкие порывы ветра с материка не обдают нас ледяным холодом, напоминая, где мы находимся. Обвязываю Сашу страховочным концом. Катушку прикрепляю к ящику, чтобы случайно не уронить в воду, когда будет сматываться конец.

Первый спуск на новом месте носит чисто ознакомительный характер. Водолаз не выполняет никакой работы, он просто плавает, наблюдает, иногда собирает привлекшие его внимание организмы. Это, как правило, наиболее интересные погружения. Вначале Пушкина не видно, так как он где-то в стороне, под самым льдом. Но вот несильный рывок — конец начинает плавно разматываться, уходя под углом вниз. Под лункой всего около 12 м. Вижу, как Саша мягко касается ногами дна, затем полтора-два метра плывет в сторону берега. Вскоре он исчезает из поля зрения. Конец перегибается — водолаз меняет направление, плывет в сторону моря. Судя по отметкам на сигнальном конце, Пушкин удаляется на 40 м, плывя все время над дном. Затем поднимается под припай и сильно дергает три раза. Быстро выбираю конец. Вода в лунке буквально взрывается от пузырей выдыхаемого воздуха быстрое всплытие. Появляются голова и рука с сеткой. В сетке масса каких-то мелких рачков. «Туча! Их там целая туча! — оживленно говорит Саша.^ Я один раз взмахнул сеткой — и вот почти полная».

При ближайшем рассмотрении это оказались представители планктонных ракообразных — эвфаузииды, или, как их называют китобои, криль. Ими-то в основном и питаются в антарктических широтах рыбы, птицы, кальмары, тюлени и киты. Киты поглощают сотни миллионов этих рачков. К весне эвфаузииды собираются в огромных количествах, занимая десятки и сотни квадратных километров на поверхности океана. Китам достаточно только открыть рот и процедить воду: один профильтрованный кубический метр воды дает им несколько тысяч эвфаузиид. Помимо большого количества калорий эта пища поставляет китам также азотистые вещества и минеральные соли.

Пушкин встает на страховку. Я беру фотокамеру и спускаюсь в воду. Ровное каменистое дно с небольшим уклоном в сторону моря. Из лунки гидрологического балка свисают вниз различные приборы, с расстояния в 10 м они видны так же четко, как если бы находились рядом. Наверху — ровная нижняя поверхность припая, выделяется только отверстие лунки, обрамленное глыбами льда: их загнало взрывом далеко от края, и Валентин не смог их достать. Лучи солнца высвечивают отдельные грани этих льдин, на дне светлое пятно — от лунки. Мне видно, как Саша показывает рукой, куда мне плыть, чтобы встретить скопление рачков. Немного поднявшись над дном, я медленно плыву в указанном направлении. Примерно в 30 м от лунки под поверхностью льда вижу огромное темное пятно. Действительно, как туча на чистом небе. Очертания тучи постоянно меняются. Она то вытягивается по горизонтали и становится похожей на кита, то собирается в громадный черный шар диаметром пять-шесть метров, висящий в толще воды, то устремляется сверху вниз, изгибаясь, словно огромная змея. Насмотревшись на это представление с расстояния 15 м, я подплываю поближе, чтобы сфотографировать часть тучи. Вблизи видно, что отдельные эвфаузииды все время движутся в самых различных направлениях, но, будто подчиняясь какому-то невидимому закону, не выходят за пределы той фигуры, которую они создают все вместе. Если плыть медленно, ближе чем на два метра, туча к себе не подпустит. Если же быстро проскочить это расстояние, можно ухватить сеткой сотню-другую эвфаузиид, что и сделал Саша. Сфотографировать эту движущуюся массу целиком не удается, поскольку освещенность подо льдом низкая, и снимать с расстояния в 10–15 м можно будет с полностью открытой диафрагмой, что даст нерезкий снимок. С лампой-вспышкой можно снять с меньшего расстояния и только фрагмент. Несколько раз быстро приближаюсь к туче метра на полтора и фотографирую уплывающий криль.

Криль интересует не только нас. Прямо из лунки выныривает тюлень Уэдделла. Он с удивлением смотрит на нас, затем снова ныряет и снова всплывает, и так несколько раз. Тем временем Саша достает из сетки горсть криля и бросает в воду. Тюлень с удовольствием его съедает, облизывается. Он ныряет на глубину полтора-два метра и начинает плавать вокруг лунки, время от времени высовываясь за очередной порцией криля. Это животное, на суше неуклюжее и апатичное, в воде становится удивительно ловким и подвижным. Не делая почти никаких движений, повернув голову в сторону отверстия во льду, тюлень неторопливо скользит в толще воды. Мы с завистью смотрим на него, ибо, как бы мы ни желали спуститься под воду еще раз, для нас это невозможно. Ныряя на глубину, тюлень использует запас воздуха в легких при атмосферном давлении, точно так же это делает человек, только погружаясь с маской и трубкой. Мы работаем в аквалангах, и наши легкие заполняются воздухом при давлении, равном внешнему. Количество газа, растворяемого в крови, возрастает с глубиной, и если водолаз находится под водой на определенной глубине достаточно долго, то кровь насыщается газом до давления, соответствующего глубине погружения. При быстром подъеме давление уменьшается, и кровь может перенасытиться газом. Начнется выделение воздуха в крови, — аналогично тому, как выходят пузырьки газа из откупоренной бутылки шампанского. Происходит закупорка кровеносных сосудов, приводящая к возникновению так называемой кессонной болезни. Чтобы избежать этой опасности, необходимо всплывать очень медленно — при постепенной декомпрессии газ нормально удаляется из крови через легкие, пока его концентрация в организме не достигнет безопасной нормы. Таким образом подъем на поверхность производится ступенчато — медленный подъем и остановка на время, достаточное для удаления из крови избытка газа. Время декомпрессии не увеличивается пропорционально времени пребывания под водой, а растет быстрее. Например, при спуске на глубину 42 м и при работе там 15 минут время подъема до первой и единственной остановки на трехметровой глубине составляет шесть минут, выдержка — девять минут. Суммарное время декомпрессии равно 15 минутам. При пребывании водолаза на грунте не 15, а 25 минут при выходе на поверхность требуется произвести уже три остановки на глубинах девять, шесть метров и три метра, выдержка на каждой из остановок соответственно 9, 14 и 16 минут, что вместе со временем подъема пять минут составляет уже суммарное время декомпрессии, равное 44 минутам. Вполне понятно, что для антарктических условии столь длительная декомпрессия неприемлема: водолаз замерзнет раньше, чем; выйдет из воды. Поэтому на больших глубинах мы работаем всего 15 минут. При повторном спуске время обоих погружений суммируется. Но так как суммарное время никогда не превышает полутора часов — предельной величины, после которой необходимо производить декомпрессию даже при плавании на глубине около 15 м, то водолаз выходит на поверхность без всякой выдержки.