Под угрозой - [37]

Расплавив несколько свечей в поцарапанной тефлоновой кастрюле, она позволила себе перевести дыхание. Худшее было позади, но оставался еще один тест. «Слишком горячий воск, — вспомнила она слова инструктора в Тахт-и-Сулеймане, — и ба-бах». Тогда он затряс головой, явно придя в возбуждение от этой идеи.

Сняв кастрюлю с огня и дождавшись, пока воск не подернется бледной пленкой, она с помощью чайной ложки положила все три шара в кастрюлю и осторожно покатала их. Когда они оказались равномерно покрыты воском, она соединила их вместе так, чтобы они были как бы нанизаны на одну ось. Постепенно воск застыл, стал непрозрачным. Теперь заряды были похожи на гигантские конфеты из белого шоколада, как те бельгийские, что ее мать…

Не лезь туда, сказала она себе. Та жизнь умерла.

Но она не вполне умерла, и молитва, которую она повторяла про себя, каким-то образом вплелась в мотив песни «Богемская рапсодия» группы «Куин», которую так любили слушать ее родители в машине, до того как разошлись. И теперь их туманные фигуры парили неспешно в кухне бунгало, вместе смеясь и называя ее старым именем, именем, которое ей дали они. В ярости она отступила от стола, на секунду-другую крепко зажмурила глаза и пробормотала свое исламское имя. Азимат. Меня зовут Азимат. Меня зовут Азимат.

Сильное удовольствие, последовавшее вслед за похвалой Фараджа, теперь улетучилось. Она снова переключила свое внимание на взрывчатку. Взяв три ершика для чистки трубок, она стала пропихивать их через остывающий воск центральной сферы, пока они не вышли с другой стороны, и затем скрутила их концами вместе; получились контакты для подключения детонатора.

Чувствуя себя более уравновешенной, она отнесла взрывчатку к холодильнику и благоговейно положила ее на верхнюю полку. После этого она вышла с черного хода и направилась по гальке к морю. Ветер разметал волосы на ее лице.

В своей комнате в «Трафальгаре» Лиз просматривала в ноутбуке список пассажиров. Было 14.30. Они ничего не нашли.

Что же мы упустили? — спрашивала она себя, глядя на экран. Что же мы упустили? Где-то в этом аккуратном черно-белом списке было имя «невидимки». Думай. Анализируй. Почему она въехала в страну под своим собственным именем?

Потому что тот, на кого она работала, кем бы он ни был, настоял на этом. Они никогда не рискуют, используя фальшивые документы и ставя под угрозу свои операции, если в этом нет абсолютной необходимости.

Зачем использовать краденые права для аренды автомобиля? Потому что, как только она прошла пограничников и оказалась в стране, не осталось ничего, что могло бы связать ее с этой процедурой. Даже если бы на автомобиль обратили внимание, его арендатора было бы невозможно отследить, и это позволяло женщине беспрепятственно пользоваться своими собственными документами. Если бы не Рей Гантер, план этот был бы совершенен. Но Гантер позволил себя убить, и с того момента клубок начал распутываться.

Но недостаточно быстро. Планировала ли террористическая ячейка нападение на одну из американских авиабаз? Если так, то что могли предпринять два человека? К базам и близко не подойдешь. Может быть, бомба? Но как ее доставить? Каждая поступающая партия бейсбольных мячей, автозапчастей или булочек для гамбургеров просвечивалась рентгеном или досматривалась вручную. Ни одна машина, выезжающая за пределы базы, теперь не оставлялась без присмотра или на открытом месте так, чтобы можно быть прикрепить какое-нибудь устройство. Выпустить по воротам реактивный снаряд? Только с невероятными трудностями, подозревала она. И ты не переживешь атаку, чтобы рассказать о ней.

Нет, сказала себе Лиз. Лучше подойти в проблеме с другого конца. Найти женщину. Поймать ее. Остановить ее. Пока она листала экран к началу списка, ее посетила мысль. А что, если менеджер «Эйвис» был не прав? Что, если женщина фактически была француженкой, но бегло говорила по-английски?

Инстинкт сказал: нет. Хотя деталей на нечеткой записи с камеры видеонаблюдения «Эйвис» видеть было нельзя, но каким-то странным образом можно было видеть личность. Что-то в неуверенных движениях верхней части тела говорило Лиз о чисто английской смеси интеллектуального высокомерия и приглушенной физической неловкости.

К 17.00 свет за окном погас и день превратился в вечер. Прислали портрет, нарисованный художником, но он оказался неутешительно безликим и неопределенным. Женщина была изображена в сине-черной бейсболке и оливкового цвета темных очках; в чем-то она походила на Люси Уормби, хотя глаза ее были расставлены немного пошире.

Портрет был отослан по электронной почте в следственный отдел и всем подразделениям полиции, вовлеченным в операцию. Джудит Спратт попросила перезвонить и, когда Лиз снова добралась до телефонной будки, сказала ей, что полиция потерпела неудачу в отношении всех британок и женщин неграждан ЕС от семнадцати до тридцати.

Проверены восемьдесят с лишним женщин. И ни одна из них не подходит.

— Как ты можешь сказать, является ли женщина француженкой, Джуд? По паспорту?

— Нет. И британцы, и французы имеют паспорта ЕС. Я делаю это главным образом по имени. Итак, что мне теперь делать? — спросила Джудит. — Хочешь, чтобы я прошлась по француженкам?