Под угрозой - [26]

— Я пойму, если лживые, — сказал Грибов. — Когда съемки ведут на тридцати точках, ошибка сразу бросается в глаза. Нельзя выдумать лживые цифры, чтобы они были правдоподобны, слишком долго нужно считать и подгонять.

И исчезли проливы и заливы, синева за окном. Как будто и не было перелета. Грибов списывал цифры, нажимал кнопки счетной машины, опять списывал, проверял, чертил схемки. И из голых цифр, бессмысленных для непосвященного, вставала ясная картина. Мысленно Грибов видел всю Калифорнийскую долину, вся она вмещалась в его мозгу: от скал Сьерра-Невады до кудрявых Береговых гор. Вдоль Сьерры-Невады цепочка скважин — их двадцать, и в шестнадцати сейчас пылают подземные солнца, там взорваны атомные заряды. В четырех взрыва не было, за счет этих четырех преступники загрузили урановые бомбы в восточные скважины. Четыре гранитных массива было на западной кромке долины, сейчас остался один Солано-бис. На нем одном держится Калифорния. Но так как подземное давление нарастает, медленно и неизбежно, с неотвратимостью пресса, — и этот выступ не выдержит. Он треснет и сколется… Когда? Расчет говорит: 15 ноября. Сегодня пятое.

Десять дней до катастрофы.

Грибов считает так и этак, с южного края и с восточного, одним методом и другим. Получается одинаково — до катастрофы десять дней.

Что можно предпринять? Только одно — довести до конца задуманное, исправить недобросовестный взрыв, загрузить в четыре скважины полновесные заряды, в остальные шестнадцать добавочные заряды для равномерности…

Успеешь ли? Арифметика времени простая, не требуется счетных машин:

* сделать расчет, обсудить с Мэтью, составить проект, утвердить у ученых-наблюдателей, обратиться к президенту, получить разрешение на вывоз атомных бомб, поехать на склад — трое суток;

* привезти атомные бомбы со складов на скважины — двое суток;

* перемонтировать бомбы, переложить их в узкие стаканы, способные влезть в скважины, приладить автоматическое управление и ультразвуковой взрыватель двое суток;

* осторожно спустить бомбы на самое дно пятидесятикилометровых скважин, проводя сквозь толщу жидкого металла — двое суток;

* еще полдня на проверку, даже день. Ведь Мэтью предполагает, что среди сотрудников есть тайные агенты Тичера. Проверять надо неторопливо.

Итого десять суток секунда в секунду. Но нельзя уповать на самую последнюю секунду. Ведь ливень, снегопад, горный обвал, даже антициклон, добавив давление, могут ускорить землетрясение на несколько часов.

Посчитаем еще раз. Допустим: проект, обсуждение, утверждение, разрешение не трое, а двое суток.

Допустим: на перевозке, монтаже, спуске, проверке можно сэкономить еще сутки.

Но и за два дня до землетрясения нельзя производить взрыв. Это риск, это авантюра, это акт отчаяния, вроде операции умирающего. Хуже не будет, авось удастся спасти.

Как же быть?

В голове возникают проекты, один другого сложнее. Иные из них, возможно, выполнимы, но главное — времени мало. Новое, необыкновенное не организуешь за несколько дней.

Стиснув лоб руками, Грибов сидит в бывшем кабинете Йилда.

Ничего не приходит в голову.

Из-за стены доносится перезвон девичьих голосов, шум отодвигаемых стульев. Обеденный перерыв. Не пообедать ли и Грибову тоже? Час не решает, а думать можно и на свежем воздухе.

Тротуар-эскалатор выносит Грибова на вершину холма. Слева — простор океана. Белым пунктиром — далекие барашки. У берега — кружево разбившихся валов.

А через десять дней оттуда, быть может, придет шестиэтажный вал, зашвырнет суда в город, слизнет портовые склады, потащит по улицам в море бревна, ящики, будки, крыши, захлебывающихся людей.

Катятся разноцветные жуки по двум висячим аллеям — по двум мостам — самому высокому и самому длинному.

А через десять дней, быть может, фермы окажутся на морском дне, рухнут подмытые устои, волны будут играть цветными машинами, скатившимися с мостов.

Толпа вливается в вертящиеся двери, за стеклянными окнами видны высокие столики, люди торопливо пережевывают бутерброды, запивают из бумажных стаканчиков.

Быть может, через десять дней костром станет этот дом, дым повалит из лопнувших витрин, из верхних этажей будут выбрасываться обезумевшие жильцы.

— Мэйбл, что ты шьешь себе к рождеству?

(«Вот эта девушка выбросится, может быть».)

— Боб, слушай, Боб, что нам задали на завтра? Опять дроби. И когда они кончатся — эти дроби?

— Когда кончатся дроби, пойдет алгебра. Говорят, она еще хуже.

(«И дети будут плавать на стульях по соленым лужам».)

— Через год я буду инженером, и мы будем обеспечены, Нель, даю слово.

(«А он будет жив через десять дней, этот уверенный парень? Сумеет откопать свою Нель из-под обломков?»)

Ничего не поделаешь, надо идти на риск. Будем спешить, экономить часы и минуты, подгонять друг друга, не спать. Лишь бы палки не ставили в колеса. Дельные-то люди в Калифорнии найдутся. Мэтью горы своротит, пусть только отложит на десять дней свои губернаторские дела. И Джек Торроу — парень с головой. Превосходную штуку придумал тогда со скоростным бурением. Кажется, так просто: снимаешь давление — и порода плавится. А сразу и в голову не пришло.