Под тремя коронами - [117]

— Присылали вы бить челом к брату нашему и зятю, Александру, королю польскому и великому князю литовскому, о том, что хотите к нам слать своих послов. И мы вам на то лист свой опасный дали.

Немецкие послы приехали вместе с литовскими, но вынуждены были ждать окончания переговоров с Литвой. Прошло три дня, прежде чем старший боярин сказал дьякам:

— Теперь великий князь должен говорить с немцами, так как без договора с ними литовские послы не могут запечатать своих грамот.

В это время от венгерского посла поступила записка Иоанну: послы магистра ливонского были вчера у меня и объявили, что бояре вашей милости, разговаривая с ними, господаря их и их самих позорили и многие неприличные слова говорили; я, государь, очень удивляюсь, если это случилось с позволения твоей милости… Прошу, пресветлый великий князь, положить конец всем этим делам, которые мешают действиям христианских государей против неверных…

Иоанн не придал этому никакого значения. Только улыбнулся… А дьяку Вискавитову сказал:

— Нашу державу некоторые европейские государи открыли для себя только вместе с теми землями, что за великим западным океаном. Помнится лет семь тому приезжал в Москву путешественник, рыцарь Николай Поппель, посещавший из любопытства отдаленные страны. При себе имел свидетельство от императора Священной Римской империи Фридриха. Так оказалось, что при императорском дворе считали, что вся Русь подвластна королю польскому и великому князю литовскому, даже не знали, что есть самостоятельное Русское государство.

Затем, видимо, желая отвлечься от надоевших дел, продолжил:

— Мы ему не поверили, подозревали, не подослан ли этот рыцарь польским королем с каким-нибудь дурным умыслом, однако отпустили его без задержки. Возвратясь в Германию, он сразу же доложил императору, что московский великий князь вовсе не подвластен польскому королю, а владения его гораздо пространнее владений последнего. К чести Поппеля, он не преминул сказать императору, что московит сильнее и богаче поляка, что держава московского князя неизмерима, народы многочисленны, а мудрость знаменита…

Поппель действительно оказался близким ко двору императора и вскоре явился к нам уже в качестве его посла… Все норовил поговорить со мной наедине. Я принял его в набережной горнице, и мы поотступили от бояр, но дьяк Федор Курицын записывал его речи. Оглядываясь, рыцарь просил, чтобы никто не знал, о чем он будет говорить, иначе, дескать, ему головы не сносить. Посол сказал, будто мы посылали к Папе Римскому просить у него королевского титула и что королю польскому это очень не понравилось, и что посылал он к папе с большими дарами, чтобы папа не соглашался… Ляхи сильно боятся, что когда ты будешь королем, то вся Русская земля, которая теперь под королем польским, отступит от него и подчинится тебе.

В общем Поппель пообещал похлопотать за мой королевский титул перед своим императором, — смеясь, закончил Иоанн.

— А ты, государь?

— Я сказал, что мы божьей милостию государи на своей земле изначально и как раньше мы поставления ни от кого не хотели, так и сейчас не хотим… Еще я добавил, что государи российские — преемники древних царей греческих, которые, переселяясь в Византию, уступили Рим папам…

Переговоры могли оказаться безрезультатными, но в дело опять вмешался венгерский посол, предложивший вести речь не о мире, а о перемирии. Это был выход из затруднительного положения. К нему прислушались обе стороны, и перемирие на шесть лет было заключено. Начиная с 25 марта 1503 г. Предложенная боярами перемирная грамота была написана от имени великого князя Иоанна, государя всея Руси, сына его, великого князя Василия и остальных сыновей — Юрия, Дмитрия, Семена и Андрея. Россия вернула шесть захваченных волостей: Ельню, Руду, Ветлицу, Щучу, Усвят и Озерище. Две последних находились в витебской земле. Но и после этого нападения русских не прекращались. Из возвращенных волостей вновь были захвачены Ельня, Руда, Ветлица и Щуча. Кроме того, терроризируя дворян Пропойска, они разорили порубежье витебской и полоцкой земель и пограничный участок между Мстиславлем и Смоленском.

Отряды московских войск были небольшими, но такого зла, которое они творили, не было и во времена монголо-татарского нашествия. Встречая малейшее сопротивление, воины зверели: младенцев сажали на колья, других вешали, взрослых давили между бревнами. Иных в воду метали, других в избах жгли, иным глаза выбивали… У единоверцев носы и уши обрезали, руки отсекали… Перед всем этим детскими шалостями казались наносимые бесчестья вдовам, позор красным девицам, надругательства и насмешки надо всем, чем жили западнорусские люди…

Александр обязывался не трогать земель московских, новгородских, псковских, рязанских, пронских, уступить земли князя Семена Стародубского, Василия Шемячина, Семена Бельского, князей Трубецких и Мосальских, а также ряд городов. В их числе Чернигов, Новгород-Северский, Гомель, Дорогобуж и другие.

После написания двух грамот, с обеих сторон по-русски, от Иоанна на московском наречии, от Александра — на белорусском, и привешивания к ним печатей бояре отнесли литовскую грамоту к великому князю. Он осмотрел посольские печати на ней и велел позвать послов. Их усадили на почетные места и внесли крест на блюде с пеленою.