Под тремя коронами - [113]

На короля польского и великого князя литовского навалилась гора дел, которые не терпели каких бы то ни было отлагательств. Возрастала турецкая угроза, продолжалась война с Москвой. При этом как литовская, так и польская знать шли по более легкому пути: первые ждали большей помощи от поляков, вторые — добровольного присоединения изнуренных войной литвинов. И обе стороны, не желая идти ни на какие уступки, полагали, что оборону должен организовать монарх.

Холодной зимой 1501–1502 гг. активные военные действия, по обыкновению, затихли. Но на южных рубежах княжества политическая и военная активность продолжалась. Шиг-Ахмат, лишенный поддержки союзников и обеспечения слабел без борьбы. На сторону Менгли-Гирея перебежала значительная часть его Орды, включая и первую жену хана. И уже ранней весной 1502 г. крымчаки, не встретив серьезного сопротивления, атаковали Большую Орду. К середине лета ее войско было разбито и разогнано. Самого Шиг-Ахмата приютил киевский воевода Дмитрий Путятич. Русские заднепровские вассалы Москвы смогли вернуться в свои владения. Крым усиливался, и Александру ничего не оставалось как вновь соглашаться на выплату ему отступных.

В июне 1502 г. Александр прибыл в Великое княжество Литовское: в начале июля он был уже в Новогрудке, а в сентябре — в Минске. Но присутствие великого князя в Литве заметного влияния на ход боевых действий не оказало. Хотя в июле 1502 г. на Новогрудском сейме была установлена, по примеру Мазовии, норма шляхетско-дворянского воинского снаряжения — один всадник от десяти служб.

Иоанн не терял времени в бездействии. Желая увенчать свои победы новыми важными приобретениями, он отправил в июне 1502 г. на Литву своего второго сына Дмитрия по прозванию Жилка с многочисленной ратью. Его войска атаковали Смоленск, укрепленный каменными стенами и самой природой. Осадив город, где начальствовали королевский воевода Станислав Кишка и его наместник Сологуб, Дмитрий послал отряды к Двине и Березине. Московские войска взяли Оршу, начисто выжгли витебские предместья, все деревни до Полоцка и Мстиславля, пленили несколько тысяч людей и угрожали самому Полоцку. 16 сентября смоляне отбили генеральный штурм и осенью за недостатком продовольствия голодное, деморализованное и сильно поредевшее московское войско удалилось в пределы Московии. В декабре московские и рязанские воеводы вместе с князьями северскими опять ходили на Литву. Городов не завоевали, но везде произвели жестокие опустошения, вызвав ужас населения.

Осенью «воевати в Литовскую землю» ходили воеводы из Новгорода, Ржева и Северской земли. А в феврале 1503 г. Иоанн снова послал в Беларусь «князей и воевод многих со многими людьми».

Во время войны совершенно изменился характер отношений между Великим княжеством и Крымским ханством. Уверившись в бессилии литовской обороны против внезапных набегов, крымские татары сделали нападения, убийства и грабежи своим постоянным ремеслом. Осенью 1502 г. они достигли Бобруйска, Турова и Бреста, но их при поддержке поляков из Западного Подолья отбил луцкий староста и волынский маршалок Семен Ольшанский. Зимой 1502–1503 гг. татары вновь атаковали, дойдя до Минска, Слуцка, Несвижа и Новогрудка. При отсутствии инициативы со стороны великого князя, Литва защищалась неорганизованно и вяло. Нападения татар на Червонную Русь сковывали поляков и мешали им оказывать помощь Великому княжеству. Осенью 1503 г. сын Менгли-Гирея без помех разорил Слуцкое княжество.

Став королем польским и великим князем литовским, Александр по-прежнему желал прекращения войны с Москвой. Война, хотя и была успешной для Москвы, также истощала ее силы. К тому же Великое княжество Литовское и Польша заключили соглашение об унии, что повышало шансы Литвы. Поддержал Александра и Ливонский орден. Прекратить войну призывала отца и Елена Ивановна. Поэтому уже во время осады Смоленска Иоанн заявил о согласии на мирные переговоры. В августе-сентябре 1502 г. предварительные переговоры начала общая делегация сенатов Польши и Литвы. В решении этой проблемы живейшее участие принял и Папа Римский Александр VI. Его грамоту привез в Москву специальный папский посол, проделавший путь, полный опасностей и невзгод. Папа писал московскому великому князю:

— Немилостивый род турецкий продолжает наступать на христианство и вводить его в крайнюю пагубу. Турки взяли уже в Морее два венецианских города, а теперь покушаются напасть на саму Италию. В таких обстоятельствах, — писал папа, — всем христианским правителям надобно быть в согласных мыслях…

Выслушав посла, Иоанн подумал: Папа Римский далеко, да и власть его духовная. И твердо сказал:

— Папе, надеемся, хорошо известно, что короли Владислав и Александр — отчичи Польского королевства и Литовской земли от своих предков; а Русская земля — от наших предков, из старины, наша отчина… Папа положил бы то на своем разуме, гораздо ли то короли делают, что не за свою отчину хотят с нами воевать? Да подсказал бы им: Москва людьми богата…

После этих слов, произнесенных Иоанном резко, громче обычного, все католики и венгерский посол в том числе стали креститься и шептать слова молитвы…