Под тремя коронами - [103]

Месть Москвы должна была последовать, и Иоанн выслал новую рать с князем Александром Оболенским и татарский отряд. И несмотря на то, что в первой схватке под городом Гелмедом Оболенский был убит, русские десять верст гнали немцев. Из неприятельской рати не осталось даже вестоноши, т. е. вестника, который мог бы дать знать магистру о случившемся. Причем москвичи и татары секли врагов не саблями светлыми, а били как свиней, шестоперами.

Затем русское войско вторглось в Финляндию, опустошило ее до Тавастгуса и поразило шведское войско, потерявшее 7 тысяч человек. Полки, составленные из устюжан, двинян, онежан и важан, отправились из устья Двины морем в Каянию, где жителей берегов Лименги привели в русское подданство.

Хан Золотой Орды Ахмет в качестве союзника Литвы стремился обуздать крымцев Менгли-Гирея. В июне 1501 г. он отбросил их в Крым, изгнал Василия Шемячича и Семена Можайского в Москву, в сопровождении литовского посланника Михаила Халецкого занял Рыльск и Новгород-Северский. Но совместных действий с литовскими войсками не получилось. И крымцы стали переигрывать золотоордынцев. Они не давали покоя орде Ахмета ни зимой, ни летом. Жгли степи, в которых она обитала. И напрасно Ахмет звал на помощь литвинов. Он жаловался, винил Александра, говоря ему через своих послов:

— Для тебя мы ополчились, сносили труды и нужду в степях ужасных; а ты оставляешь нас без помощи, в жертву голоду и Менгли-Гирею…

Но упреки и призывы оставались тщетными. Весной 1502 г. крымчаки уничтожили остатки бывшего Батыевого царства. Они рассеяли, истребили или взяли в плен толпы сторонников Ахмета, остальных прогнали в степи ногайские. Менгли-Гирей торжественно известил Иоанна:

— Древняя Большая Орда уже не существует…

Пытаясь восстановить положение, Ахмет с братьями выехал за помощью в Царьград к султану Баязету. Но на границе их остановили и передали слова султана:

— Для врагов Менгли-Гирея нет пути в Османскую империю…

Попытка бывших правителей Золотой Орды спастись у короля и великого князя литовского оказалась еще более плачевной. В Киеве их заключили в тюрьму: Александр полагал, что они могут быть залогом мира с Тавридою.

В Польше и Литве существовала традиция: поверженных недругов представлять сеймам. Ахмет был представлен радомскому сейму, на котором он торжественно обвинял Александра:

— Ты льстивыми обещаниями вызвал меня из дальних стран Скифии и предал Менгли-Гиреям. Утратив мое войско и все царское достояние, я искал убежище в земле друга, а друг ввергнул меня в темницу. Но есть Бог, — промолвил он, воздев руки к небу, — пред ним будем судиться, и вероломство твое не останется без наказания.

Но ни красноречие, ни истина, содержавшаяся в этих упреках, не тронули Александра. Его вельможи ответили хану, что он должен винить самого себя… Последний предводитель Батыевого племени, царь Золотой Орды умер невольником в Ковно.

В это время Иоанн едва не поссорился с Менгли-Гиреем. Он велел заточить царя казанского Абдыл-Летифа, что оскорбило крымского хана. Менгли-Гирей просил Иоанна или отпустить Летифа, или наградить поместьем. Если не исполнишь этого, — писал хан, — то уничтожится наш союз, весьма для тебя полезный… При этом хан послал Иоанну перстень из рога кагарденева, индийского зверя, коего тайная сила мешала действию любого яда. Носи его на руке и помни мою дружбу, — писал Менгли-Гирей, — а свою докажешь мне, когда сделаешь то, о чем молю тебя неотступно… Иоанн дал Летифу пристойное содержание.

И хан продолжал усердно действовать против Литвы. 90-тысячное крымское войско, предводимое сыновьями хана в августе 1502 г., опустошило все вокруг Луцка, Турова, Львова, Браславля, Люблина, Бельза, Кракова… Великое княжество, как и Польша, не смогло отбить своих пленников, уведенных неприятелем в улусы. К Великому князю Литовскому хан издевательски писал:

— Царевичи сделали по-своему, а не по-моему. Я велел им воевать Россию: они воевали Литву… Но упрекай себя. Князья говорят мне: что дает нам дружба с Литвою? По золотому в год. А рать? Тысячи… Поэтому да будут дары твои, по крайней мере, в цену трех или четырех сот пленников… Ты не захотел моей любви, и сколько бедствий пало на твою голову? Видишь землю свою в пепле и разорении…

Стефан Молдавский, пользуясь обстоятельствами, завоевал на Днестре Колымью, Галич, Снятии, Красное, ослабив этим могущество Польши. Тщетно Александр склонял Стефана быть его союзником и врагом Иоанна, но Стефан не хотел возвращать завоеванной Днестровской области.

Военные действия между Литвой и Московским государством продолжались медленно и вяло. Куда активнее шли сношения обоих государей — литовского и московского с соседями, у которых и тот и другой искали помощи. Александр стремился склонить на свою сторону крымского хана. Через киевского воеводу Дмитрия Путятича он напомнил Менгли-Гирею о давней приязни и дружбе, бывшей между их отцами — Казимиром и Ази-Гиреем. Откровенным и убедительным было письмо Александра:

— Когда же ты по смерти отцовской нарушил приязнь с Литвою, то сам посмотри, что из этого вышло: честь твоя царская не по-прежнему стоит — понизилась; пошлины все от твоего царства отошли, и столу твоему никто не кланяется, как прежде кланивались; кто перед твоим отцом холопом писывался, тот теперь тебе уже братом называется. Сам можешь знать, какую высокую мысль держит князь московский, если он зятю своему клятвы не сдержал, то сдержит ли он ее тебе? А что он родным своим братьям поделал, также нарушившим клятву? Если ему удастся захватить украинские города литовские и стать тебе близким соседом, можешь ли сидеть спокойно на своем царстве? Если же будешь заодно с великим князем литовским, то он велит с каждого человека в земле Киевской, Волынской и Подольской давать тебе ежегодно по три деньги…