Под тенью Феникса - [2]

Симон кивнул и занял позицию слева. Его исполнительность и спокойствие почему-то здорово действовали на нервы. По пути он негромкой скороговоркой рассказал о том, как их отряд, патрулируя лес, услышал стрельбу и взрывы и, подходя к месту боя, засёк отчаянный сигнал – очевидно, о помощи. Выйдя на поляну, они столкнулись с серомордыми, тут же вступили в бой и заставили чертей отступить в дот, буквально вдавили их туда. Из отряда Пеструхи не уцелел никто, серы по своему обыкновению, даже отступая, аккуратно прострелили головы всем валявшимся на снегу землянам.

Я украдкой оглядывался на своих бойцов, которые из всех сил старались держаться поближе и ловили каждое слово, произнесённое о небывалом противнике, из-за чего колонна быстро превратилась в нестройную шеренгу. Когда лес начал редеть, мы сильно отклонились вправо, обходя ещё не появившуюся в поле зрения поляну. Где-то спереди изредка раздавались одиночные выстрелы, им вторили ещё более редкие выстрелы значительно меньшей громкости. Кажется, засевшие на своих позициях бойцы стреляли не столько на поражение, сколько просто «чтобы не высовывались», и такая ситуация может тянуться часами, если у каждой стороны есть достаточно патронов и свободного времени. Или если просто нет иного выбора.

Вот среди деревьев показалась струйка дыма, а вскоре и его источник – небольшой костёр, вокруг которого сидели на корточках трое человек в таких же маскхалатах, как у Симона. Костёр потрескивал сыроватыми брёвнами в центре небольшой низинки – этот участок леса был сплошь холмистым и прямо-таки изобиловал возвышенностями и углублениями различных размеров. Даже на расстоянии был заметен румянец на выбритых лицах сидящих. Один из них тут же поднялся и направился в нашу сторону.

Человек огромного роста, никак не меньше двух метров, приближаясь, становился будто ещё больше. Его никак нельзя было назвать богатырём – достаточно узкие и покатые для такого роста плечи переходили в длинную шею, которая увенчивалась большой головой. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Каждое движение, от широких и слегка угловатых шагов до манеры ведения поджатых плеч навевали ассоциации с кроватью-раскладушкой, которая внезапно ожила и решила притвориться человеком. Однако эта раскладушка явно пожаловала из офицерской палатки.

– Томми, – чуть улыбнувшись, произнёс он.

– Феликс, – ответил я, коротко встряхивая протянутую руку.

Томми сжал свои длиннющие пальцы совсем несильно, очевидно, чтобы случайно не передавить кисть неизвестного человека. Кажется, в его глазах мелькнула и тут же угасла какая-то невысказанная мысль касательно моего позывного.

– Прошу к костру, – сказал он, разворачиваясь и делая приглашающий жест рукой, – сейчас, кому нужно, сообразим перекусон. Вы, главное, ведите себя потише и к поляне не выходите, чтобы не засветиться.

Дистанция в общении сразу сократилась на добрый километр. За несколько секунд стало понятно, что этот длинный хлопец и есть ни кто иной, как тот самый человек, который принял решение, перехватив чужой сигнал, вызвать на помощь неизвестный отряд. Как на это реагировать, пока было не ясно. Мои ребята с готовностью начали сбрасывать на снег снаряжение и, потирая руки, подходить к костру. Лишь двое удосужились бросить на меня вопросительный взгляд и получить разрешающий кивок… Недалеко за деревьями так же слышались выстрелы, но никто даже не смотрел в ту сторону, все взгляды были обращены на парня, который извлёк из рюкзака эдакий колобок грязно-коричневого оттенка и начал откалывать от него ножом куски, которые выкладывал на расстеленный тут же лоскут пёстрого полиэтилена. Куски мелко крошились и в целом выглядели крайне неаппетитно.

– Пеммикан, – прозвучал слева от меня голос Томми, – питательная смесь из хлебных сухарей, сала, соли и сушёных овощей. Может очень долго храниться, мы всегда с собой парочку таких колобков таскаем.

Я медленно кивнул – чтобы это было похоже как на благодарность за комментарий, так и на жест: «Спасибо, сам знаю». У нас исчерпание запасов раздобытой по случаю тушёнки, как правило, означало сворачивание всех планировавшихся марш-бросков – если только они не подразумевали верной наживы, разумеется.

– Нет охоты попробовать?

– Нет, спасибо, ещё не голоден. Откуда вы, Томми?

– Ага, вот так сразу? Ну это и правильно. Мы из Верхнеуральска.

– Да ну? Он же под налётчиками полностью.

– Был. Той весной выбили всех.

С возросшим вниманием я начал всматриваться в лицо этого странного молодого атамана. Широкие, правильно очерченные скулы и прямой, рубленый подбородок человека, который любит говорить и действовать решительно быстро. Прямой взгляд живых серо-карих глаз, которые в наших местах почему-то назывались бл. дскими, и выбивающийся из-под капюшона маскхалата, совершенно мальчишеский, вихор пепельных волос. И, наконец, низкий ровный голос, похожий на мерный рокот работающего на холостых оборотах мощного двигателя. С такими людьми иметь дело легко и приятно, даже если они тебя обманывают. Особенно, если обманывают…

– Во дела! И как вам это удалось, расскажешь?