Под созвездием Ориона - [24]

С такими мыслями я, слегка стесняясь своего чересчур образцово-пионерского вида, но в то же время с праздником в душе, зашагал в свою двухэтажную школу-семилетку и там в пионерской комнате нашел старшую вожатую Миру, которая возилась с пыльными плакатами и старыми стенгазетами. Наверно, наводила порядок перед отпуском.

— Ка-акой ты... прямо весь горнист-барабанщик, — оценила мою внешность Мира и тряхнула рыжими кудряшками.

— Мира Борисовна, а характеристика? — напомнил я. И был готов к сообщению, что «еще не готова, потому что завуч до сих пор не появлялась в школе». Или: «Ох, надо поставить печать, а секретарь заболела».

Но Мира сказала:

— Сейчас принесу. Она у меня в портфеле, а портфель в учительской... — И торопливо ушла, щелкая босоножками.

Я остался один. В пахнувшей мелом и пылью комнате с выцветшим красным лозунгом, призывавшим «учиться, учиться и учиться», со знаменем в углу на специальной подставке с фанерной звездой.

Рядом со знаменем стояла тумбочка (похожая на больничную), на ней — горн и барабан.

Я постукал по барабану — по тугой серой коже с чернильной надписью «В.Ковальков» (наверно, один из барабанщиков отметился). С кожи поднялась тонкая пыль, я чихнул. И увидел, что ящик тумбочки приоткрыт. Я его выдвинул. Там лежали палочки мела, бумажные флажки, помятая коробка с красками и несколько мундштуков для пионерского горна.

Я замер в охотничьей стойке. И в лихорадочных раздумьях.

В нашей компании на улице Герцена был старый помятый горн. Не знаю чей, но хранился он обычно на сеновале у Генки Лаврова. Мы время от времени пытались выжать из него что-нибудь похожее на сигнал, но без успеха. Валерка Сизов вздыхал:

— Был бы мундштук, тогда поиграли бы...

Да, с горном, с боевой трубой, военные игры по вечерам были бы не в пример увлекательней.

А как вырос бы мой авторитет, если бы я небрежно выложил эту штуку перед ребятами!

Попросить у Миры?

Может, и даст, а может, скажет: «Что ты, это же казенное имущество!»

Щелк-щелк-щелк — раздалось в коридоре. Руки сработали сами. Хвать!

Я сунул добычу под рубашку, под ремень, потому что единственный карман на штанах — накладной, пришитый сзади — был плоский и тесный.

Я успел заправить рубашку.

— Вот тебе характеристика... Ну, отдыхай в лагере хорошенько. И береги честь нашей дружины.

Ощущая голым пузом металлический (почему-то очень холодный) мундштук, я обещал отдыхать и беречь. Торопливо удалился и, помахивая сложенной вчетверо характеристикой, поскакал в поликлинику.

Совесть меня не царапала. Царапал сам мундштук, и я наконец переложил его в карман: теперь-то пусть выпирает, не страшно.

Пожарное депо с фонтаном я обошел стороной, по берегу реки. На всякий случай.

В поликлинике мне без волокиты выдали пачку листков и справок, соединенных канцелярской скрепкой. Я прицепил к «анализам» характеристику, в которой было написано, какой я хороший и активный (знала бы Мира про мундштук!). И с этими трепещущими на ветерке бумажками двинулся дальше, в контору «Заготживсырье».

Путевками ведала председательница профсоюза — очень полная дама с хитрыми глазками. Как звали, не помню, а фамилия была какая-то странная, «множественного числа». Что-то вроде «Гайдамаки».

Но для повести я придумал этой тете другую фамилию — Грузновато. Роза Яковлевна Грузновато. Так и буду ее называть.

— Здрасте, Роза Яковлевна! Вот... все готово... — Я слегка запыхался.

Мадам Грузновато сладко заулыбалась в ответ. Даже присела слегка.

— Здравствуй, Славик... Папа уже уехал в командировку? — Она имела в виду отчима.

Я сообщил, что «папа» уедет вечером. На пароходе. А сейчас собирается.

Легкая тень мелькнула на лице профсоюзной командирши. Видимо, Роза Яковлевна рассчитывала, что Владимира Эдвиновича уже нет в городе и некому будет устроить скандал. А скандал мог случиться вот почему.

— Видишь ли, Славик... Такая неожиданность. Оказалось, что путевок нам выделили меньше, чем мы просили. И вот... получается, что тебя пришлось убрать из списка... раз ты сдал документы самый последний... Но ты не огорчайся! На будущий год мы тебя обязательно... В первую очередь!

Конечно, все врала! Путевка понадобилась для каких-то знакомых! Или для ее собственной дочки — Аллочки Грузновато (такой отвратительной девчонки с болячками на губах!). В первую секунду я был готов взорваться негодованием. Думает, если отчим в командировке, можно творить что угодно?! А я вот сейчас сбегаю за ним! Конечно, он не будет здесь применять «хук справа», однако устроит такой шум, что...

Но стоп... В следующие секунды я осознал, что судьба подарила мне удачу.

По правде говоря, особого желания ехать в лагерь не было. «Домашний мальчик» Славик очень опасался надолго разлучаться с мамой и понимал, что будет отчаянно скучать. А кроме того, есть теперь возможность поближе познакомиться с Темой. Да! Это же удача!..

— Ну, что же, — вздохнул я с видом воспитанного ребенка, не смеющего спорить со взрослыми. — Жаль, конечно, я ведь уже почти собрался... Ну, ладно...

— Ты передай дома, что я приношу свои извинения и что На будущий год... Ох, я опаздываю, мне надо в областное управление, там сегодня заседание до вечера!