Под созвездием любви - [19]

О том, чтобы самому отвезти девушку в Тампу, не могло быть и речи. В порту надо регистрироваться, его внесут в компьютер… Морт прекрасно знал возможности современной техники. Достаточно один раз расплатиться в супермаркете кредитной карточкой — и на другом конце света узнают, где ты находишься. Возможно, все это — плод его больного, как ни крути, воображения. Возможно, его никто и не ищет. В принципе чисто формально его отпустили даже не под залог, а «за отсутствием состава преступления», но ведь дело не закрыто, а убийца не найден. Судя по газетам, по крайней мере.

Он не ареста боялся, он боялся чужого грязного любопытства. Дело было громким — газетчики шли по его следу, словно ищейки. Если дать им сейчас хоть малейший шанс — они налетят на Остров, словно воронье.

Морт вспомнил, с какими предосторожностями пробирались сюда, в Штаты, к нему, верные Арбетнот и миссис Соммерс. С их стороны это подвиг — бросить тихий Сомерсетшир, пересечь Атлантику и поселиться на крошечном клочке суши, чтобы скрасить жизнь своего несчастного и почти безумного хозяина… А четыре года назад он был именно безумен.

Мортимер Риджвуд никогда не был трусом и потому смело смотрел правде в глаза: три месяца на больничной койке, ретроградная амнезия, головные боли как последствие травмы, лечение мощнейшими анальгетиками и седативными средствами, заключение под стражу и тюремный госпиталь, бесконечные допросы, расшатанные нервы, отчаяние… Не правда ли, отличные составляющие безумия?

Арбетнот не узнал его по приезде, а миссис Соммерс заплакала и обругала американских полицейских очень нехорошими гэльскими словами. Потом эти двое навещали его каждый день, потом, когда Морта уже выпустили, не подпускали к нему газетчиков и выкармливали буквально с ложечки, а потом — потом они все втроем приехали на Остров.

Больше всего ему помог дом. То есть его строительство. Морт и Арбетнот все делали своими руками, это был тяжелейший физический труд, зато после целого дня такого труда он стал засыпать без снотворного и спать без сновидений. В результате за те десять месяцев, которые длилось строительство, Морт, как ни парадоксально, отоспался, физически окреп и начал понемногу возвращаться к жизни. То, что эта жизнь никогда не будет прежней, он понимал, однако надеялся, что новая придется ему по душе…

Так и было — ровно до субботнего утра, когда на белом песке обнаружилась бесчувственная девица в мокром подвенечном платье и порванной фате на черных кудрях.

Морт вспомнил вчерашнюю ночь и невольно усмехнулся. Ужасно смешная она была в этом безразмерном балахоне с кружавчиками. А еще — задиристая, словно воробей, которого загнали в угол комнаты, а он чирикает, топорщит угрожающе мокрые перышки, а сердчишко бьется сильно-сильно, того и гляди, разорвется от страха… Маленький, смелый воробей.

Наверное, в другой жизни он влюбился бы в Дженнифер Аргайл. Собственно, он и сейчас в нее влюбился, с первого взгляда, но это не имеет значения, потому что невозможно в принципе. Через три месяца, измотав ему остатки нервов и возненавидев его, она навсегда исчезнет из его жизни, а Мортимеру Риджвуду придется вновь заниматься аутотренингом… и принимать холодный душ, бром и настойки миссис Соммерс. Потому что, как бы ни был истощен его рассудок, тело Мортимера Риджвуда было телом молодого, полного сил мужчины. Оно реагировало на мисс Аргайл так, как и должно было реагировать.

Может, все-таки запирать ее в комнате?

Мортимер Риджвуд повернулся, чтобы идти домой, — и понял, что попался. Прямо перед ним стояла очень суровая и очень недовольная синеглазая ведьма Дженнифер Аргайл и нетерпеливо постукивала босой ногой по доскам настила.

— Мистер Риджвуд, мне необходимо с вами переговорить.

— Ой, боже мой, за что?.. Доброе утро, мисс Аргайл. Как спалось?

— Издеваетесь, да? У меня было страшнейшее похмелье по вашей милости.

— Сочувствую. Что-то еще?

— Опять издеваетесь? Да, мне нужно кое-что еще. Именно от вас. Именно сейчас.

— Слушайте, ну почему вы такая настырная? Я же ясно распорядился, чтобы миссис Соммерс вам передала: я желаю, чтобы меня оставили в покое.

— А я в десятый раз вам повторяю, я тоже желаю именно этого, поэтому отправьте меня немедленно домой, вернее в Тампу, на Большую землю! Можете даже просто подойти поближе к берегу, я спрыгну и доберусь вплавь.

— Вы отправитесь отсюда на корабле капитана Бедекера. Не могу гарантировать, что он отвезет вас именно в Тампу — я вообще не знаю, что она вам так далась, эта Тампа, — но с Острова вы уедете через три месяца. Точка. Абзац.

— С новой строки! Я не хочу сидеть здесь три месяца. С какого перепугу я должна здесь сидеть три месяца? Вы что, мазохист? Вам же самому ненавистно мое присутствие.

— Ну, не так чтобы ненавистно…

— Хорошо, неудобно. Некомфортно. Раздражает. Бесит. Мешает. Подберите любые определения, только дайте мне возможность покинуть этот проклятый остров!

— Зря вы так, очень хороший островок.

— Вы даже не представляете, насколько он станет лучше, когда я отсюда уберусь!

Она стояла перед ним, раскрасневшаяся, злая, с облупленным курносым носиком, с разметавшимися по плечам кудрявыми волосами… Морт очень старался не смотреть на ее грудь, но это было трудно. Все эти тряпки просвечивают самым соблазнительным образом, и потом эта тонкая струйка пота, стекающая в ложбинку между…