Под солнцем Мексики - [27]

* * *

После каждых двух-трех часов пути мы, как правило, останавливали машину, чтобы остыл перегревшийся мотор. Всякий раз, не теряя времени, я отправлялся на поиски местных животных. Под лучами солнца все живое прячется под камни, плиты, в щели и норы. Поэтому я отыскиваю довольно крупную слоистую плиту, полагая, что, быть может, под ней прячется какой-нибудь экзотический жук, сколопендра или скорпион. Беру рукой край плиты и опрокидываю в сторону. Последующие события развиваются с молниеносной быстротой. Под камнем сидит крупная игуана. Ослепленная ярким солнцем, ящерица на миг застывает, и это ее губит. Я почти падаю на игуану, хватаю ее обеими руками около головы и у основания хвоста. Но сильная ящерица пытается кусаться, повернув круто назад голову. Хорошо видны два ряда острых зубов. Вдоль спины и хвоста тянется высокий зубчатый гребень, на короткой шее висит снизу большой горловой мешок. Длинный хвост бьет, как хлыст, а ноги, вооруженные цепкими когтями, ранят до крови руки. Еще минута борьбы, и я отбрасываю игуану далеко от себя. Она исчезает среди колючек, мелькнув гребенчатой спиной за дальними камнями.

С трудом переводя дух, вытираю платком кровь — следы борьбы с игуаной.

Для перевозки этой ящерицы, достигающей метра в длину, понадобилась бы клетка или металлический ящик, которых у меня не было. С сожалением думаю о том, что мне не удалось изловить это животное, словно вышедшее живым из мезозойской эры. Ведь у нее на черепе и коже сохранились следы третьего, теменного глаза! Сравнительные анатомы утверждают, что шишковидная железа на основании мозга современного человека происходит из третьего, теменного глаза рептилий.

Утешаюсь тем, что обнаруживаю поодаль от убежища игуаны небольшой конусовидный красно-коричневый домик термитов. Что ж, и это интересно москвичу, привыкшему видеть в Подмосковье только муравьев. Термиты пробираются сквозь траву цепочкой, удерживая в крепких челюстях листья каких-то растений. Забрав в челюсти узкий конец листа, термиты несут их, хотя листья и превышают размеры насекомых в два-три раза.

Некоторые из термитников — настоящие замки высотой до двух — четырех метров. Стоило мне покопать с минуту острым камнем место подхода к домику, как обнаружилась многослойная структура подземных катакомб. Это целая сеть крупных коридоров с небольшими залами, множеством боковых разветвляющихся ходов. В них снуют в обе стороны рабочие термиты. Они что-то волокут за собой или передвигают еще живую личинку в глубь коридора целым коллективом.

Но мое вторжение в жизнь термитов приходится спешно прервать. Одни из обитателей термитника взбираются по брюкам, другие больно кусают кожу ног. Отряхнувшись, выхожу на шоссе.

— Доктор! — манит меня Франко. — Идите сюда скорее. — Он делает мне таинственные знаки, предлагая подойти без шума. — Видите тарантула? Возле него летает крупная оса. Очень подозреваю, что она охотится за пауком. Недаром этих ос у нас называют тарантулоубийцами.

Мы стоим, не спуская глаз с обоих партнеров предстоящей битвы, и располагаемся так, чтобы на них не падала наша тень.

Оса пепсис формозус, красивое и сильное насекомое с синим телом и отливающими синевой крылышками, достигает в длину шести сантиметров. Ее жало — инструмент, предназначенный для «тонкой работы» — парализующего действия на нервные ганглии тарантула.

Тарантул тоже крупное членистоногое, вооруженное сильными челюстями, соединенными с ядовитыми железами. Зрение у паука отличное — восемь глаз, из которых четыре блестят, отражая лучи света, остальные тусклы. Восемь лохматых конечностей паука снабжены коготками. Длина тела тарантула — до шести — восьми сантиметров. Укус его считается опасным. Несколько столетий назад, например, в Италии, в особенности в окрестностях Таранта, было широко распространено нервное заболевание — хорея. Виновником его ошибочно считали паука, получившего название «тарантул». Было предложено даже лечение от его укуса — танцевать до упаду. Уверяли, что укушенный, доплясавшись чуть ли не до потери сознания, выделяет с потом яд, засыпает, а просыпается уже здоровым. На самом деле укус тарантула смертелен для мелких животных, болезнен для человека, вызывает у него боль, лихорадочное состояние, отек укушенного места, но не гибель.

Тарантулу, которого мы наблюдаем, явно не нравится настойчивый интерес к себе осы, и он останавливается, готовясь отразить нападение.

Оса выбирает момент, подходящий для решительной атаки, и вдруг бросается на паука сверху. Между ними завязывается борьба. Паук пытается дотянуться до шеи осы, чтобы перекусить ее, но неудачно. Схватив тарантула цепкими и сильными челюстями, оса подхватывает его шестью ногами и поднимает кверху. Сидя верхом, оса быстрым движением вонзает острое и тонкое, как игла шприца, жало в ротовое отверстие паука и инъецирует в нервные ганглии головогруди яд. Этот яд не убивает жертву, а лишь парализует настолько, что тарантул теряет способность двигаться. Оса переворачивает паука на спину, оставляет в покое, а сама приступает к рытью норки. Оса — плохой землекоп и поэтому роет лишь небольшое вместилище для тарантула. Когда норка готова, она тащит в нее паука, откладывает ему на брюшко яйцо, расположив в самом центре так, чтобы живой паук не смог сбросить приклеенное яйцо. Заровняв землей вход в норку, оса считает заботы матери полностью законченными. Пройдет несколько дней, и из яйца вылупится единственная личинка. Она прогрызет хитиновый покров паука и погрузит в ткани свою голову. С каждым днем голова прожорливой личинки будет уходить все глубже и глубже в тело «живой кладовой продуктов питания», пока от головогруди тарантула останется почти пустой хитиновый покров. Любопытно, что личинка с первого дня уничтожает ткани жертвы не как попало, а начиная с менее жизненно важных частей, и только потом уже приступает к уничтожению жизненно важных частей паука.