Под шорох наших дизелей - [86]

Трудно уцелеть на столь оживленном перекрестке цивилизаций. Римлян сменили вандалы, которых изгнали  византийцы, а тех, в свою очередь - арабы. Затем воцарились турки-османы и, наконец, французы.

Все эти некогда цветущие города, сейчас - лишь живописные руины и места паломничества туристов. Наряду с древними городами Туниса, Марокко и Ливии они заслуженно вошли в список Всемирного наследия...

Наш путь лежал на  север-запад,  в Константину, доехать до которой было, увы, не суждено.

Развилка перед ущельем. Куда ехать? Направо - интересно, но опасно, налево - наоборот.

- Конечно направо! - решаю я.

- А моей машины не жалко? - стонет Бенкуийдер.

- Но у нас же экспедиция!

- Но машина-то моя!

- Никто за язык не тянул, штурман. Сам вызвался.

- Нет, все-таки поеду налево.

- Как знаешь, собственник хренов!

Примерно через сто метров движения по весьма приличному и пустынному шоссе в лобовое стекло неожиданно влетел камень, оставив аккуратную дыру прямо напротив водительской физиономии.

Бенкуийдер резко затормозил и, встретившись взглядом с Ренаном, молча покачал головой, после чего, развернув машину, помчался… куда следует. Полет, а  эту езду иначе было назвать просто невозможно, вытянул оставшиеся силы наших пилотов, впрыснув в организмы всех участников такие дозы адреналина, что настаивать на поездке в Константину было бы просто жестоко. «Командор пробега» дал добро изменить курс на Сетиф.

Не буду пересказывать путеводителей, поскольку по старой штурманской привычке привык писать только о том, что видел сам. Хочу лишь заметить, что Константина - уникальный древний город (Cirta Regia), возведенный на скале, со всех сторон окруженной глубокими ущельями. С внешним миром ее соединяют четыре воздушных моста, словно летящие над пропастью. Благодаря этому Константина всегда считалась неприступной. Она покорялась захватчикам последней, подобно оплотам берберского сопротивления  в горной Кабилии, куда мы направлялись после Сетифа.

То, что Сетиф - вотчина  алжирских автокаскадеров мы слышали давно, но сейчас убеждались воочию. Откровенно говоря, в Алжире довольно условно соблюдаются правила дорожного движения. И, просто диву даешься, почему количество ДТП сравнительно невелико. По сравнению с нами, конечно. Как уже говорилось, местного жителя, если он за рулем, лучше не обгонять. Расшибется, но догонит. А что натворит по дороге - не приведи господь!  До сих пор удивляюсь, каким образом нам удалось без задержки миновать этот симпатичный городок. Сейчас, там построен самый крупный в Алжире парк аттракционов, причем, прямо в центре города, что лишний раз свидетельствует об игривом нраве обитателей.

Об этом больно вспоминать, но наш друг лейтенант Бенкуийдер, талантливый художник, отличный офицер и верный товарищ погиб два года спустя в автомобильной катастрофе на подъезде к… Сетифу.

Уже в глубоких сумерках мы, наконец, попали на прародину исконных алжирцев - берберов, в Кабилию. Да простят меня арабы, населяющие Алжир, все же они появились там значительно позже и, к тому же, как захватчики. Правда, сейчас им никто уже за это не пеняет, но о самобытности своей культуры берберы время от времени вынуждены напоминать. Так в 1980 году в столице Кабилии - Тизи-Узу и Беджайе вспыхнуло форменное восстание против арабского засилья в политике и культуре, так называемая «Кабильская весна». К счастью, обошлось без жертв, но для  национального самосознания берберов это послужило весомым сплачивающим фактором, значительно повысившим их роль в жизни алжирского общества. Заставить бербера говорить по-арабски практически невозможно, скорее он заговорит по-французски. И нас это вполне устраивало. Так что арабизация, затеянная в Алжире в конце 70-х, дала трещину именно отсюда. Кабилия - горная страна, природная цитадель и хранилище национального духа. В ходе всех вторжений и оккупаций эта естественная крепость сдавалась последней. А если в Алжире поднимались восстания, то в большинстве случаев, их корни следовало искать в Кабилии. Так было при национальном герое страны эмире Абдель-Кадере, в 1870-м, и, особенно, в ходе  революции. Даже внешне берберы отличаются от остальных алжирцев. Их кожа светлее, черты лица тонки и скорее напоминают кавказцев или испанцев, что, по утверждению некоторых ученых, свидетельствует о связи этих народов.  Женщины здесь не склонны закрывать лицо, наслаждаясь свободой, которой не могут похвастаться многие из их европейских сестер, включая и экономический аспект. Обитатели даже самых небогатых деревень несут печать достоинства и гордости за свою культуру. Кстати, чувство собственного достоинства - одна из отличительных черт алжирцев вообще. Я не раз ловил себя на мысли, что именно этого порой не хватает нашим соотечественникам, зачастую ошибочно полагающим, что нас в природе слишком много, а посему поддерживать друг друга следует только в годину испытаний, которая наступит еще не скоро.

Кабилия настолько разнообразна, что попытаться увидеть ее за один день, да еще в сумерках - сущее издевательство над здравым смыслом. Ее берега представляют собой прекрасные пляжи, а горы, хоть и не очень высоки, на редкость живописны. Деревеньки не похожи одна на другую, и чем выше в горах они расположены, тем интереснее там остаться, хотя бы на день. Однако время поджимало, и наши доблестные провожатые с признаками смертельной усталости на челе продолжали жать на акселератор, торжественно заявляя, что не скоро они теперь решаться повторить пройденный маршрут. Они же поведали, что найти ночлег в сельской Кабилии в десять раз сложней, чем  когда-то в Гардайе.  Память об отеле под «красным фонарем» путешественники, не сговариваясь, почтили минутой молчания.