Под пурпурными стягами - [9]

За последние двести лет в нашей истории скопилось столько мусора и грязи, что знаменные люди перестали что-либо замечать. Они, к примеру, совершенно не видели своих пороков, достойных всякого осуждения, забыли они и о том, что иногда надо поощрять хорошее. С годами среди знаменных сложился особый образ жизни, при котором богатые изощрялись в богатстве, а бедняки — в бедности. Так все и жили, погрузившись с головой в мертвую заводь под названием «изощренный образ жизни». Вот, скажем, свекор моей сестры. Для него было совершенно безразлично, какой воинский чин он имеет и способен ли он сражаться в бою. Но как все его приятели, он твердо знал, что ему предписано получать казенное жалованье, исполнять песенки-речитативы и держать в доме четырех синегрудых птах. Его сын, мой зять, был весь в отца, только он упивался не певчими птичками, а голубями — «летающим серебром», за которое готов был отдать жизнь. Я нисколько не преувеличиваю! Чем бы он ни занимался, какое бы дело ни делал, личное или казенное, важное и даже самое срочное, его взгляд был всегда устремлен в небо, и он никогда не задумывался над тем, что он может наткнуться на какую-нибудь почтенную даму или на его голову неожиданно свалится камень. Ему просто необходимо было смотреть в небеса, потому что в любой момент мог появиться голубь, отставший от стаи… «А-а, вот и он, летит низко-низко, вертя головой, наверное, устал бедняга и ищет, где сесть». Заметив птицу, зять опрометью бежал домой, словно его гнал туда очень срочный военный приказ. Еще бы! Надо немедленно выпустить всю свою стаю и заполучить «драгоценного» чужака, залетевшего к нему с небес. Умыкнуть чужого голубя для зятя было едва ли не самым большим удовольствием. Правда, из-за голубя мог возникнуть конфликт. В этом случае зять был готов сражаться на ножах. Пусть хоть режут на части, голубя он ни за что не отдаст! В эти минуты моя сестра дрожала от страха.

Отец и сын были вовсе не глупые люди, а по-своему даже способные и в меру усердные. Вот только все их достоинства и высокая культура проявлялись обычно в делах пустяковых и мелких: разведении сверчков, коллекционировании голубиных свистулек, жареных мясных тефтельках, которыми они любили лакомиться, и многом другом. Их, к примеру, нисколько не интересовало, что происходит в стране. Потому что жили они в каком-то ином мире: утонченно-красивом и полуреальном.

Женский быт в доме определялся извечно заведенным порядком. Вот, скажем, моя старшая сестра. С улыбкой на устах она могла часами, казалось нисколько не уставая, выстоять перед старшими родственниками. К тому же надо было все вовремя подметить и увидеть: опустевшую чашку наполнить свежим и горячим чаем; если у кого-то потух кальян или погасла трубка, поднести бумажный фитиль или набить трубку табаком. Когда она протягивала трубку, ее руки двигались с удивительным изяществом. А как прелестна она была, когда с легкой гримасой раздувала фитиль. Все старухи родственницы, разве кроме ее свекрови, в один голос хвалили сестру, но никто не догадывался о том, как затекли и распухли ее ноги от долгого стояния. Сестра боялась об этом даже заикнуться, потому что знала, что жаловаться ей не положено, как и нельзя стоять перед старшими деревянным истуканом, проявляя к ним неуважение. В разговоре она очень умело выбирала самые нужные и доходчивые слова и, улучив подходящий момент, высказывала их всегда к месту и кстати — подобно тому, как в театре раздаются звуки гонга или барабана. Бросит коротенькую фразу, а старухи довольны, и беседа становится оживленней и бойчей.

Сложное искусство жизни, разработанное до мелочей, вошло в повседневный быт маньчжурских семей, определяя все повороты жизни. В честь появившегося на свет ребенка через три дня после рождения устраивали торжество, а через месяц — праздник Полного месяца. Взрослые праздновали сорока- и пятидесятилетие, которые отмечались как настоящие театральные смотры или некие состязания. Особенно пышно устраивались свадьбы и похороны, напоминавшие своеобразные представления, в которых все должно быть тонко рассчитано, во всем должна быть соблюдена мера, где каждый знал, в какое время и как ему следует смеяться: громко или тихо; кому и как поклониться: низко или нет. Если в такие дни встречались тетя со свекровью, каждая из них изощрялась в своих искусствах, дабы редкими способностями и умениями одержать победу над соперницей — разгромить ее с помощью разных средств, прямых и окольных. Об этих состязаниях рассказывали целые истории.

В дни подобных торжеств хозяйке дома полагалось быть особенно зоркой и держать ухо востро, чтобы вовремя обратить в шутку неосторожное слово или едкое замечание, могущее вызвать самые неожиданные последствия. Кроме того, хозяйка должна попросить кое-кого из знакомых женщин, пользующихся особым доверием, помочь накрыть стол и усадить гостей как положено. Если допустить в этом деле промах, произойдет настоящая катастрофа. К примеру, хозяйка обязана знать, что двоюродная сестра названого сына младшей сестры дяди второй тетушки хорошо подходит за столом к вдовствующей жене двоюродного брата свекра младшей сестры матери. Только после самого тщательного анализа всех их особенностей можно посадить женщин вместе, причем они будут сидеть рядом с большим удовольствием и непременно останутся рады своему соседству. Но как добиться, чтобы оба гостя походили один на другого или хотя бы сильно друг от друга не отличались? Очень серьезный вопрос! Для этого надобно доподлинно знать не только год и день их рождения, но даже час, когда каждый из них появился на свет — как говорят, «упал в траву». Потому что гости характером схожие — это лишь те, которые родились не просто в один и тот же год или месяц, а и в один день и час. Хорошо еще, если вторая невестка родилась на час раньше шестой невестки. В этом случае никакой сложности за столом не возникнет. А вот как быть, если у той, что родилась позже на целых шестьдесят минут, супруг имеет на шляпе знак чиновника третьего ранга, а значит, по своему положению на два ранга выше мужа второй невестки? Ясно, что в этом случае надо предпринять что-то другое — словом, пошевелить мозгами.