Под псевдонимом Дора - [52]

Особенно напряженное положение возникло в июне 1942 года, когда мировая пресса обнародовала совместное англо-американо-советское коммюнике об открытии второго фронта в Европе. У правительства конфедерации имелись серьезные опасения, что нацисты оккупируют страну, если союзники высадят десант на побережье Франции. Швейцарской разведкой были получены секретные сведения, подтверждающие слухи о вторжении.

Наши источники в Германии также сообщали, что оккупация Швейцарии в случае открытия второго фронта не исключена. Значит, нам предстоит очень трудная работа в условиях подполья: она требует предварительной подготовки, иных методов.

Обстановка продолжала оставаться накаленной и в августе 1942 года. У швейцарских границ совершали передвижения германские части. Я доложил об этом в Центр. Ответная директива была такова: в случае немецкой оккупации вести работу методами подполья. Встревоженный Директор спрашивал, готовы ли мы к этому, где думаем установить радиостанции, кто из нас сможет жить при нацистах по своим документам, выполняя роль связных, и т. п.

Опасность, нависшая над нашей организацией, не оставляла времени на размышления. Надо было срочно готовить людей к переходу на нелегальное положение, искать явочные квартиры, инструктировать связных, установить опознавательные пароли, научить моих непосредственных помощников — Пакбо и Сиси — шифрованию, успеть сделать еще многое другое.

Центр почти ежедневно запрашивал, как идет подготовка к переходу в подполье, и вместе с тем просил не ослаблять работу по сбору и пересылке оперативной информации, так как большое летнее наступление немцев на Востоке уже началось.

ГИТЛЕРОВЦЫ РВУТСЯ НА ЮГ

Летом 1942 года на южном крыле советско-германского фронта создалась крайне тяжелая обстановка. Под натиском превосходящих сил противника, главные удары которого были направлены на Сталинград и Кавказ, войска Красной Армии отходили на восток, оказывая врагу упорное сопротивление.

Военная инициатива на какое-то время опять перешла в руки гитлеровских генералов. Как и почему это случилось, общеизвестно, поэтому нет смысла специально останавливаться на разборе причин, вызвавших опасную ситуацию.

Наша швейцарская группа продолжала собирать информацию, связанную с развернувшимся на юге наступлением врага. Центр с особым вниманием относился к нашим сигналам.

Директор дал указание посылать все срочные радиограммы с пометкой «молния», с тем чтобы в Центре их обрабатывали в первую очередь. Как и прежде, вся информация записывалась мной на немецком языке и отправлялась в эфир под тем же псевдонимом Дора. Наши радисты не знали, кто скрывается под этим вымышленным именем. Я был им известен как Альберт. Но с июля 1942 года Директор, в виде исключения, раскрыл мое основное конспиративное имя Джиму. Это было продиктовано тем, что Лена, помогавшая мне в шифровании большого количества телеграмм, заболела, слегла в постель, и я, не справляясь с работой, вынужден был привлечь к этому делу Джима. Передаваемый ему текст он отправлял в эфир в своем шифре. Отныне Джиму стали известны оба мои псевдонима и содержание части информации.

В июле, когда на воронежском и ворошиловградском направлениях советские войска вели тяжелые оборонительные бои с армиями фельдмаршала Бока, мы передали в Центр информацию о некоторых изменениях в оперативных планах верховного командования фашистской Германии. Луиза сообщала о том, что немцы намереваются сперва достичь рубежа Дона и Волги, потом нанесут удар с севера, между Ленинградом и Москвой. Если обе операции пройдут успешно, в дальнейшем будет предпринято наступление южной и северной групп армий с задачей охватить Москву большим кольцом. Однако Луиза считала, опираясь на мнение офицеров швейцарского генштаба, что у ОКВ не хватит резервов — ни людских, ни материальных, — чтобы осуществить такую гигантскую операцию по окружению Москвы. Эти сомнения осведомленного нашего источника имели основания, учитывая возрастающую стойкость Красной Армии и приобретенный ею опыт. Но все-таки вермахт был еще крепок и при благоприятной ситуации мог нанести очень сильные удары стратегического значения. И если планам гитлеровцев победоносно закончить «восточный поход» в 1942 году не суждено было осуществиться, то это произошло лишь истому, что в боях под Сталинградом Красная Армия надломила мощь вермахта, развеяв по ветру радужные надежды немецкого генералитета. Известно, что битва на Волге явилась поворотным пунктом всей второй мировой войны.

Но летом 1942 года Гитлер еще лелеял мечту взять реванш за поражение под Москвой. Предпринимая новое наступление, он рассчитывал рано или поздно растоптать ненавистную ему столицу большевиков. Сейчас это известно из многих документов и книг по истории войны. Мы же знали о замыслах нацистов еще тогда, получая подтверждения из разных источников.

Австриец Грау раздобыл, в частности, новое доказательство далеко идущих планов противника, на этот раз из финских дипломатических кругов. В июне мне передали по цепочке, через Лонга и Пакбо, информацию о том, что Гитлер недавно побывал в Финляндии, где встречался с Маннергеймом. Визит фюрера был вызван тем, что в связи с прекращением Германией поставок продовольствия финской армии правители Финляндии якобы пригрозили Берлину заключением сепаратного мира с СССР. Это, очевидно, очень обеспокоило Гитлера. По словам нашего финского информатора, присутствовавшего на беседе двух диктаторов, фюрер рассказал Маннергейму о некоторых своих военных планах; он говорил, что главным сейчас является стратегическое наступление немецкой армии в направлении Астрахань, Сталинград с целью отрезать Кавказ от центральных областей России и захватить нефть Баку; Гитлер также высказал мысль, что надеется предпринять новое наступление на Москву.