Под псевдонимом Дора - [17]

В ФАШИСТСКОЙ ИТАЛИИ

В конце июня 1937 года я получил из Парижа почтовую открытку. Между строк симпатическими чернилами было написано, что мне надлежит прибыть в Париж на встречу с представителем Центра. Указывались час, место встречи и приметы этого человека.

На связь в Париж мне приходилось ездить и прежде. Я встречался там с работниками разведуправления. Им передавал информацию о военных приготовлениях Германии и Италии, а также карты, выполненные по специальному заданию. Карты размещения в фашистских странах военной промышленности мною были сделаны на основе экономической, географической литературы, газет и журналов, выпускаемых в Германии и Италии. Эти материалы отправлялись затем в Москву. В некоторых случаях донесения в Париж посылал почтой. Подписывался я, конечно, не своим именем. У меня было два псевдонима — Дора и Альберт.

Мои вояжи за пределы Швейцарии не могли вызвать подозрений, поскольку совершались под предлогом установления деловых связей с многочисленными подписчиками агентства Геопресс. И все же более благоразумно — не привлекать к себе внимания слишком частыми поездками в Париж. Дело в том, что иностранец, постоянно живущий в Женеве, получал на руки так называемый вид на жительство, а паспорт его хранился в полиции, и при выезде за границу всякий раз приходилось обменивать вид на жительство на свой паспорт.

К счастью, особое положение Женевы давало возможность избегать этой неприятной процедуры. Если взглянуть на карту, можно заметить, что Женева почти окружена французской территорией, к ней ведет лишь коридор швейцарской земли шириной семь километров вдоль Женевского озера. Снабжение города жизненными припасами почти полностью зависит от окрестностей, лежащих на территории Франции. В связи с этим еще в 1814 году была установлена так называемая «свободная зона». По ней, хотя это французская земля, без пошлин осуществлялось снабжение Женевы. Поэтому таможенных постов на данном участке государственной границы не было; они находились немного дальше, уже на французской территории.

Я часто пользовался для поездки во Францию именно этим путем. Делал так. В Женеве садился в трамвай или пригородный поезд и через двадцать минут сходил в одном из небольших французских городков — Аннмассе или Сен-Жюльене. А иногда пользовался прогулочным пароходом, курсирующим между Лозанной и курортами французского берега Женевского озера.

На поездах или пароходах местного сообщения таможенной, тем более паспортной пограничной проверки пассажиров не было. А оказавшись во Франции, я превращался из местного жителя в пассажира дальнего следования и без препятствий садился на скорый поезд Эвиан — Париж; французские пограничники его не контролировали. (Иное положение создалось с началом войны, тогда границы заперли крепко.)

В назначенный день, и на этот раз легко миновав границу, я прибыл поездом в Париж. На одном из бульваров, в условленном месте, я сел на скамью, протер очки, развернул немецкую газету. Рядом с собой положил книгу. По этим знакам меня должны были опознать. Время еще не подошло, и я ждал, рассматривая рекламные столбцы и поглядывая на прохожих.

Точно в условленное время ко мне подошел высокий средних лет мужчина в хорошо сшитом костюме. Он появился неожиданно, сбоку, в двух шагах от меня.

— Простите, вы не возражаете, если я сяду? — спросил он по-французски с сильным акцентом.

— Пожалуйста, — ответил я.

Мужчина сел на скамью по ту сторону от меня, где лежала книга. Брюки на его ногах натянулись, остро выступили худые колени. Мы обменялись словами пароля. Человек назвался Колей, — как и сообщалось из Парижа.

— Будет лучше, если мы с вами погуляем, — сказал он.

Мы сели в его машину, которую он (как я позже узнал, бывший танкист) отлично водил, и поехали к западной окраине Парижа. Навстречу нам непрерывным потоком двигались велосипедисты, сопровождаемые автомобилями с рекламными надписями. По обеим сторонам шоссе скопились тысячи кричащих людей — здесь проходил последний этап ежегодной велосипедной гонки «Тур де Франс».

Коля свернул с шоссе, и вскоре мы очутились на прекрасной лесной лужайке. Вокруг не было ни души.

Мой новый знакомый был вежлив и очень сдержан в разговоре. Можно было заключить, что этот человек много видел, много пережил, хотя ему трудно было дать более сорока пяти лет. Густые черные волосы уже тронула седина. Желтоватое лицо казалось растрескавшимся от множества морщинок. Прозрачные, почти водянистые глаза смотрели холодно и как-то отрешенно. Мешки под глазами показывали, что он, по-видимому, нездоров.

— А знаете, по вашей наружности и не догадаешься, что вы занимаетесь конспиративными делами, — неожиданно сказал Коля. — Этакий преуспевающий, солидный буржуа. Отлично! Вам таким и надо быть.

Речь зашла о цели моего вызова. Отныне, по указанию Центра, мне надлежит выполнять только задания Коли. Встречаться будем в Париже, о днях и месте наших свиданий тоже договорились. Если возникнут какие-либо изменения, Коля заранее известит меня почтой. Все сообщения я должен передавать лично ему, Коле.

Вернулся я в Женеву с конкретным заданием, которое предстояло выполнить во время поездок по Италии.