Под покровом тайны - [11]

Поэтому когда я согласилась, Валя посмотрела на меня, открыв рот.

— Ленка! — воскликнула она, — ты ли это? Неужели пойдешь на танцы?

— Пойду, — сказала я решительно, — надо же когда-нибудь там побывать. Только мне нужно папу с работы дождаться, ужином накормить.

— Отлично, — согласилась подруга, — давай занимайся делами, а я пока сбегаю домой немного приоденусь, время седьмой час, через полтора часа я за тобой зайду.

Нельзя сказать, что папа радостно согласился на поход на танцплощадку, но, все же слегка нахмурившись, разрешил, только сказал, чтобы в половину двенадцатого была дома, как штык.

— Даже не верится, — сказал он, — моя малышка идет на танцы. Боже, какой я уже старый!

Я пошла к себе и, вытряхнув всю одежду из шкафа начала подбирать наряд.

Вариантов было совсем немного, поэтому подумав, надела темную плиссированную юбку и белую блузку, покрутившись у зеркала, расчесала частым гребнем волосы.

— Папа, — посмотри, тебе нравится? — спросила я, выйдя в гостиную.

Отец уже сидел около телевизора. Он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Лена, какая ты у нас взрослая и красивая. Все парни будут твои, — сказал он.

— Вот еще! Очень нужно! — презрительно фыркнула я, — на фиг они мне сдались!

— А чего же тогда идешь на танцплощадку? — папа задал очевидный вопрос.

— Ну, мы просто с Валей договорились, сходить, музыку послушать, там оркестр песни Битлз играет, и еще Элвиса Пресли, — вдохновенно врала я.

— Что еще за Элвис? Тот который буги-вуги разные орет? — спросил отец, — ты смотри не вздумай под эту музыку танцевать. А вальсы то они будут играть?

— Ой, папа, я понятия не имею, ты же знаешь, я в парке вечером не была ни разу, вы же в прошлом году не разрешали на танцы ходить, А вот Валю, мама уже прошлым летом отпустила.

— Меня не волнует, в каком возрасте кто кого отпускает, — сообщил отец, — это дело ее родителей. Еще раз предупреждаю, после танцев не болтайтесь, сразу домой, а то пойду искать.

В это время в двери без стука ввалилась Клевина. На ней было красивое платье, но немного большеватое, видимо она взяла его у старшей сестры. На голове был завязан платок, который скрывал накрученные бумажки.

— Добрый вечер Лазарь Моисеевич! — воскликнула она и сразу обратилась ко мне.

— Лена ты уже все, готова?

— Конечно, — ответила я.

— Отлично! Тогда мне сейчас голову в порядок приведешь и пойдем.

Папа сразу пристал к подруге с наказами.

— Валя, я тебя попрошу, чтобы друг друга там не оставляли и домой вместе пошли.

Валка хихикнула.

— Лазарь Моисеевич, а если меня мальчик домой пойдет провожать, как тут быть? — спросила она.

— Очень просто, — не растерялся папа, — вначале проводите Лену до дома, а потом гуляйте сколько хотите.

— А если Лену провожать, кто-то пойдет? — не успокаивалась Клевина.

— Хм, — хитро улыбнулся папа, — Лена только что сказала, что ей парни на фиг не нужны, так, что придется тебе с твоим кавалером ее до дома довести.

Мы посмеялись и ушли с Валей, делать ей прическу. Бумажные фантики, на которые она накрутила волосы, я выкинула в мусорное ведро, и теперь беспомощно смотрела на смешные завитки, которые от расчески сразу раскручивались и висели, как пакля.

— Тоже придумала бигуди! В этих бумажках не то, что час, надо сутки ходить. Давай лучше тебе начес сделаем, — предложила я.

Валька огорченно глянула на себя в зеркало, и согласно кивнула головой.

Когда я закончила с прической, подруга предложила мне свои духи «Красная Москва», но у меня от резкого запаха, даже перекрыло дыхание, я несколько секунд пыталась безуспешно вдохнуть, и только после того, как Клевина треснула меня кулаком по спине, дыхание пришло в норму.

— Валька, — кашляя, сказала я, — пожалуйста, не открывай больше этот флакончик, я точно задохнусь.

Подруга что-то обиженно проворчала и убрала духи в сумочку. Затем достала тюбик с ярко-красной помадой и накрасила губы.

— Эх! — с сожалением сказала она, — Любка спрятала голубые тени от меня, ей приятель моряк из Польши привез. Сейчас бы марафет навели.

Я с осуждением посмотрела на нее.

— Валя, как тебе не стыдно, мы не должны пользоваться косметикой.

В ответ Валя вздохнула и сказала:

— Конечно, Гайзер, тебе легко говорить, прическу делать не надо, волосы кудрявые, темный каштан, брови как моя бабушка говорит — соболиные, и глаза ярко зеленые. А мне, как быть? Только косметика и спасает.

Подобные рассуждения от подруги я слышала не первый раз, но всегда считала, что она меня утешает, по причине моего «плоскодонства».

И сейчас не удержалась и расстегнула блузку.

— Валька, посмотри на меня, — шепнула я ей прямо в ухо.

У Клевиной глаза стали широкими.

— Ленка, ну ты даешь! Я даже не заметила, когда это случилось. Слушай, твои титьки уже на первый размер выросли. Ну, все, теперь тебя тоже в школьной раздевалке будут парни зажимать.

Мне стало смешно, и почему моя подруга все вечно переводит на парней и всякие зажимания.

— Валя, я давно заметила, что в раздевалке зажимают тех, кто сам этого хочет. Вот Таньку Ковригину никто не трогает, а у нее грудь больше чем у тебя, — наставительно сказала я, — потому, что она серьезная девочка и не дает повода для этого.