Под покровом ночи - [24]

— Мне все равно, — произнесла она, и опять я отметил ее легкий акцент. — Мне все равно. — И продолжала медленно натягивать чулок. — А вы не похожи на полицейского, — сказала девушка и после недолгого размышления добавила, словно вспоминая: — Хорошо было лежать здесь, дремать… Кажется, я немного напилась. — Она поднесла руки к вискам и кивнула. — Вы бы тоже напились, если бы столкнулись с тем, что мне пришлось пережить. — Она вся передернулась от воспоминания.

Да, это начинало походить на банальные истории, когда женщина оказывалась непонятой. Только я надеялся, что она не начнет ее.

— Расскажите мне о сегодняшнем вечере, — попросил я.

— Да, расскажу. — Она пыталась сохранять небрежный тон. — Не понимаю почему, но я с удовольствием расскажу вам. Значит, Рауль умер.

Она говорила тихим, ломким голосом, полным жалости к себе. Ее угрюмый взгляд встретился с моим. Она пыталась побороть слабость от опьянения, хотела казаться смелой и вместе с тем искала защиты.

Девушка тихо спросила:

— Его убили, да?

— Да, убили. Как вы об этом узнали?

— Я чувствовала… Я все вам расскажу. Если только… — она покусывала губы, и ее лицо стало почти некрасивым от плача, — если только не сойду с ума. Понимаете, я любила Рауля, или мне так казалось. Не знаю… Когда я узнала, что он умер, оказалось, что это меня почти не тронуло. — Ее взгляд стал туманным, словно обращенным внутрь себя. — За последнее время он очень изменился. Раньше он и не подошел бы ко мне. Я хотела, чтобы меня любили. Он был мне нужен. Но эта травма что-то с ним сделала. У него стало часто меняться настроение. И когда он вернулся из Австрии, думаю, он был искалечен для жизни, и он это понимал. Рауль вел себя… как эти глупые книжные герои, — в ее голосе послышалась горечь, — и говорил о долге чести и о девушке, на которой собирался жениться. Но когда он вернулся, он… взял меня… Странный город Париж, — задумчиво вздохнула незнакомка. — Кажется, здесь невозможно быть одиноким, но ты бесконечно одинок. Ты хочешь, чтобы тебя любили, страшно любили, больше, чем где-нибудь еще; и где-то должны быть люди, которые полюбили бы тебя, но их нет…

Измученным, исстрадавшимся голосом она тихо роняла печальные слова.

— Он взял меня. Мы пришли сюда, потому что он боялся, как бы об этом не узнала его невеста. Но он стал странным, Рауль. В его характере появились новые черты. Наверное, после травмы. Он стал более… не знаю… загадочным, что ли. Он всегда разговаривал со мной по-французски — а я терпеть не могу французский; он страшно действует мне на нервы. Но в его устах он звучал так музыкально!.. Рауль сидел здесь, так что его лицо было видно при свете звезд, и читал мне стихи из „Цветов зла“. Дивные стихи. А один раз он едва слышно и неожиданно прошептал мне стихи какого-то английского поэта. У меня даже сердце замерло, так это было неожиданно возвышенно, как церковный гимн… — Ее голос чарующе звучал при слабом освещении. — „Когда гончие весны выходят на зимний след, и мать месяцев на лугах и равнинах…“

Казалось, комната наполнилась призраками, тени которых спускались со звездного неба, колыхались при свете лампы, освещающем и ее бледное лицо, обрамленное густыми золотистыми волосами, с закрытыми глазами и с медленно шевелящимися губами.

— Сегодня он сказал, что хочет увидеть меня в последний раз. Но у него было такое странное лицо — он выглядел полусумасшедшим. „Я хочу встретиться с тобой в том же самом месте около одиннадцати. Хочу тебе кое-что сообщить. Ты оценишь эту шутку“. Так он сказал.

Я пришла сюда еще до одиннадцати. Лежала и мечтала. Но… У вас когда-нибудь бывало предчувствие? Как страх смерти… который выбирается из глубины сердца… с холодным крюком? У меня это было сегодня вечером. Я терзалась предчувствиями, я ожидала чего-то ужасного. Я ощущала здесь себя такой одинокой, когда внизу гремела музыка и стоял такой шум… я где-то бродила мыслями, а рядом никого не было. Я знала, что внизу смерть, мне не нужно было говорить об этом.

Потом, не знаю, во сколько это было, — незадолго до вашего прихода… потом я увидела, как вон та дверь открывается.

Она снова испугалась. Замерла и несколько минут сидела с остановившимся взглядом, словно прикованным к этой двери.

— Не знаю, почему я так испугалась. Ведь я ждала Рауля, хотя было уже гораздо больше одиннадцати. Но я увидела, как открывается эта дверь, очень медленно, и разглядела мужскую фигуру на фоне этого света. Я поняла, что это не Рауль. Мужчина довольно долго стоял там и не двигался. От страха у меня закружилась голова. А он медленно и бесшумно вошел, и я почувствовала, как он остановился возле меня. Затем он вдруг схватил меня за руку.

Наверное, я вскрикнула. Но все равно внизу моего крика никто бы не услышал. Мужчина тихо сказал: „Не думаю, мадемуазель, что Рауль придет на это свидание. У него назначена другая встреча… с червями“.

Он только это и сказал. Но я знаю, что не потеряла сознание, потому что чувствовала на своем запястье его руку и его взгляд на моем лице. Затем он повернулся, вышел и бесшумно закрыл за собой дверь… но моя кисть в том месте, где он ее касался, стала влажной… Я чуть не сошла с ума. Я чиркнула спичкой и… О господи! На моей кисти осталась кровь, кровь с его руки!