Под покровом дня - [90]

— Куплю кондоминиум, — сказал он. — В Дейтона Бич. У меня там есть подружка.

Сара сидела, скрестив руки на груди и опустив голову, не веря, что она слышит всю эту чушь.

— Дейтона — приятное местечко, — сказал Торн.

— Дейтона — самый дерьмовый город из всех, которые я видел, — возразил Эймос. — Он еще хуже Майами. Я еду туда не потому, что мне там нравится. Я еду туда потому, что там живет моя подруга. И можете мне поверить, я буду только рад оставить эту скалу. Я прожил здесь сорок лет, мою кровь высосали москиты, а плоть иссушил ветер. Если ты оставишь эту землю такой как она есть, то ты самый большой дурак, о котором я когда-либо слышал. А если ты выстроишь здесь какую-нибудь дерьмовую гостиницу из бетона или что-то подобное, я вернусь и изрублю твою задницу на приманку для рыбы.

Положив ружье на пол, Эймос сказал:

— Что ж, а теперь посмотрим, какого цвета эти денежки.

— Ты не можешь этого сделать, Торн.

— Не могу сделать чего?

— Договор не будет…

Торн встал, жестом призывая Сару к молчанию. Поставил спортивные сумки перед Эймосом и расстегнул на них молнии.

— Сотни, — сказал Торн. — Тысячи сотен.

— Я помню ту форель, которую ты поймал, — сказал Эймос. — На зеркальную приманку ночью. Я никогда в жизни не видел такой уродливой приманки, и все же этому молокососу удалось вытащить рыбу.

— Да, это была волшебная приманка, — сказал Торн, подмигнув Саре.

— Дейтона Бич, — произнес Эймос. — Она сказала, что выйдет за меня замуж только тогда, когда я стану миллионером. Старик улыбнулся, обнажив потемневшие зубные протезы, его тускло-голубые глаза озарились внутренним светом.

Добравшись до сторожевой будки возле «Корал-Рифа», Ирв повернул мотоцикл обратно. Он описал круг и понесся к домику Эймосу Клея, вжимаясь в сиденье, чтобы защититься от ветра. Ухо кровоточило, кровь стекала на рубашку, руки тоже были в крови. Это была его собственная кровь. Кровь Ирвина Макмана.

Он все еще дрожал, но в голове прояснилось. Милберн был мертв. Он его застрелил. Там, на Ки-Уэсте. Не существовало никакого Милберна, ни там, в лесу, ни где-либо еще. Ирв не мог поверить, что позволил себе так распуститься. Он стал слышать голоса, а потом летучая мышь, или сова, или еще какая-то дрянь вцепилась ему в ухо. Он подумал, что виной всему этот толстый придурок Милберн, снова решивший подшутить над ним, как в прежние времена. Хитрое жирное привидение.

И вот теперь он летел как дух смерти на «кавасаки», прижавшись к рулю, на пятой передаче со скоростью сто пятьдесят километров в час по этой узкой пустынной дороге.

В этот раз он не стал скрываться в лесу, прятаться как какой-нибудь паршивый вьетконговец. Он резко притормозил перед дорожкой, ведущей к домику Эймоса Клея, переключился на вторую передачу и полетел по дорожке, попадая в рытвины, стукаясь о сиденье, с каждым толчком все больше озлобляясь.

Теперь ему было неважно, было ли их пять, десять или целая армия. Через плечо у него по-прежнему был перекинут узи, он просто нападет на них, заберет все деньги и сделает ноги. Это были его деньги. Может быть, изначально они ему и не принадлежали, но после того, как он целую неделю провел в лесу, подтирая задницу левой рукой, не говоря обо всем прочем, эти деньги по праву были его.

Около дома никого не было. На опушке тоже ни души. Ирв не стал возиться с подставкой, просто бросил мотоцикл на землю, стащил через голову узи, вставил новый магазин и подошел к двери.

В ту неделю, что он провел в лесу и воображал себя воинственным зулусом, ему много раз хотелось кричать, и теперь, когда он распахнул эту расшатанную дверь, из его горла вырвался душераздирающий вопль.

Вот они, его денежки. Они были разложены на длинном столе, пачки, перевязанные резиновыми лентами. А по другую сторону стола стоял этот старик, Эймос, за которым Ирвин следил всю неделю. Он стоял и смотрел на Ирва, держащего узи.

Старик протянул руку и схватил зубные протезы, лежащие рядом с пачкой сотенных купюр. Он вставил свои жернова в рот.

Ирв глядел, как старик, увидев того, кто предстал перед ним, отпрянул назад, чуть не выронив вставные челюсти. Ирв заорал на него. Он махнул в сторону старого пердуна автоматом, показывая, чтобы тот отступил еще дальше.

Вот и настал этот момент. Не слишком шикарная аудитория, но зато какая роль! Он играл Ирва Макмана, наемного убийцу и миллионера. Перед ним лежал миллион долларов наличными. Солнце все еще было довольно высоко, дул теплый ветерок. Жизнь по-прежнему была хороша. Перед ним открывались большие возможности. Он мог сыграть себя. Самого себя. Ведь Джек, в конце концов, делал именно это. Почему бы и Ирву не прославиться, играя самого себя? Ирв прицелился. Старик поднял вверх руки, чуть прищурился, по его лицу пробежала судорога. Как будто он готовился к тому шуму, который мог произвести узи.

Ирв медленно двигался вдоль периметра стола. Старик развернулся, чтобы видеть его, но не сдвинулся с места. Ирву не нравилось, с каким нахальным видом стоял этот старикашка, как будто бросая ему вызов, подбивая его сорваться и выстрелить.

— Ты меня знаешь? — спросил его Ирв. — Ты знаешь, кто я такой, черт побери?