Под покровом дня - [16]

Кейт закрепила якорный канат. Если бы она была одна, то, скорее всего, осталась бы на носу, любуясь представшим перед ее глазами зрелищем. Луна только начинала убывать, вокруг царило безмятежное спокойствие, лишь изредка нарушаемое всплесками летучей рыбы или какими-то другими звуками. Под водой всегда кипит жизнь. Она наслаждалась бы этой атмосферой Атлантики, напитанной отрицательными ионами, или как там это называется, всегда дарующими спокойствие, делающими дыхание ровным и глубоким. Похоже, в современном мире есть объяснение всему. Все сущее — всего лишь биология и химия, да еще отчасти тригонометрия. Даже успокаивающее дыхание океана, даже передвижение рыбы — все имеет свое название и порядковый номер.

Но этой ночью она была не одна. Ее спутниками были Лорел и Харди[12] или, может, Гомес и Фернандес? Все переговоры вел тощий и потный парень. Толстяк, возможно беженец из Кубы, всего шесть месяцев как в Америке, только шептался с товарищем. Все, что он делал — шептал и шептал. Неужели ему пришлось продать свой голосовой аппарат, чтобы добраться до Америки?

Оба носили черные блестящие рубашки. На тощем были солнечные очки с зеркальными стеклами, словно он боялся лунного света. Кольца размером с кастет. Уличные ботинки. Бриллиантовая серьга в одном ухе, о боже… Десять часов вечера, а одет как на дискотеку. Ей нужно было отправить их восвояси прямо с причала. Нельзя подниматься на борт рыболовного судна, выглядя, как ночные кошмары Аль Капоне.

Ну и народ… Кто покупал все эти черные блестящие рубашки до появления новой волны кубинских иммигрантов? Не то чтобы она имела что-то против кубинцев. Кубинцы ловили рыбу и жили в этих местах столько, сколько она себя помнит. Но эти, новые… Они играли по каким-то другим правилам.

Тот, который говорил по-английски, хотел наловить желтого тунца. Он позвонил ей домой и попросил стать их гидом. Ничего и слышать не желал о том, что сезон ловли желтого тунца уже закончился. Рыба клевала очень вяло. Да и вообще жизнь на рифе в июне как будто замерла. Одно гватемальское грузовое судно наскочило на мель у рифа Аллигатор, и за те недели, в течение которых буксиры пытались стащить его с мели, вода стала такой мутной, что рыбалка совсем испортилась.

Она сказала ему, что это невозможно. Она не может взять с него деньги просто за прогулку на яхте. В любом случае она специализировалась на ловле меч-рыбы. Ее не интересовала рыбалка ради улова, если только речь не шла о том, чтобы пополнить запасы провизии, свои и Торна. Что же касается туристов, рыбная ловля шла строго по принципу «поймал — отпусти», за исключением редких трофеев.

Но кубинец не уступал. Сказал, что он приехал из Нью-Джерси, специально проделал этот длинный путь, чтобы поймать свою любимую рыбу.

— Нет, — уперлась она.

И назвала ему пару других гидов, которые могли бы взяться за эту работу.

Он настаивал:

— Мне нужно только самое лучшее.

В ответ она спросила, кто ее порекомендовал.

— Я забыть, как ее имя, — сказал кубинец. — Но я ловить желтый тунец однажды когда-то давно, и я никогда его не забыть. Это вкусная рыба, самая лучшая. Люблю все самое лучшее.

— Обратитесь к одному из этих гидов. Они найдут вам рыбу.

— Ее имя Рокси. Или как-то так. Сказала, что она ваша родственница. Мы познакомились на Ки-Уэсте, мы там завтракать.

— У меня есть дочь, Рики.

— Ну, значит, это она, — сказал он, пытаясь поскорее перевести разговор на другую тему.

— Рики порекомендовала обратиться ко мне? — удивилась Кейт. — Совсем на нее не похоже.

— Сказала, что вы всегда находить рыбу. Желтого тунца, любую.

— Ну, не знаю, — неуверенно сказала она.

— Мы не причинять вам неудобств. Заплатить вперед. Не волнуйтесь за нас.

— Ну хорошо, — согласилась она. Только из-за Рики. Потому что хотела посмотреть, кто же эти парни, которых порекомендовала Рики после всего, что было между ней и дочерью. Ее даже немножко тронуло то, что Рики вспомнила о ней. Да, тронуло. Иначе она не стала бы доверять этому парню.

Кейт достала сумку с прикормом и высыпала немного макаронных рожков за борт. Потом вылила туда пару литров сельдевого масла. Ровная поверхность воды покрылась масляной пленкой. Кейт опять услышала шепот, громила согнулся к своему спутнику и что-то долго ему нашептывал. Ни один из них не проявлял интереса к прикорму рыбы.

Закончив, она повернулась и кивнула в сторону громилы, который перегнулся через борт, держась за поручень. Она спросила, все ли с ним в порядке.

— Он не привык быть в открытом море, — ответил тощий коротышка. — В его зеркальных очках отражалась луна. Ястребиный нос был похож на акулий плавник.

— Где же он обычно рыбачит?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — в духе Хосе Хименеса.[13] — Раньше он в основном ловить рыбу с мостов.

— Скажите ему, что море такое спокойное, хоть в гольф на палубе играй.

Коротышка с кучерявыми волосами громко заговорил с толстяком. Нет, это был не испанский, так не говорили ни на Кубе, ни в Пуэрто-Рико, это даже отдаленно не напоминало испанский. Она слышала испанскую речь всю свою жизнь. Это было какой-то другой язык.

Кейт разбросала еще немного рожков по спокойной поверхности океана. Ее ладони взмокли от пота. Она не могла сосредоточиться на том, как ложится прикорм. Она пыталась рассмотреть огни других судов. Когда Кейт обернулась, эти двое наблюдали за ней. Она не понимала, что означают их взгляды. Коротышка вытер руки о свои темные штаны. Затем сложил ладони вместе, потянулся и спросил: