Под опущенным забралом - [6]

Но кто-то не пришел и завтра. Третий раз Чегодов позвонил через неделю.

Сергеев явился в кафе уже в последний момент. Это был плотный блондин с серо-свинцовыми глазами, тяжелым подбородком, крепкого сложения и мужицкими руками.

— Здравствуйте. — Он бросил свою пачку сигарет «Марошеште» на стол. — Заждались? — Отодвинул стул, посмотрел на Олега и поставил стул обратно, махнул рукой, взял свою пачку сигарет, закурил, сунул в карман и, хмуро улыбнувшись, буркнул: — Расплатитесь, и поедем!

Чегодову он сразу не понравился. Раздражала самоуверенность и недоверчивый, сверлящий взгляд. Не располагали к откровенности и грубоватые манеры Сергеева. Хованский был пунктуален и неизменно внимателен.

Кругом ни души. Только у бакалейной лавки, наискосок от кафе, не то хозяин, не то приказчик в белом халате, держась одной рукой за ручку двери, другой указывал полной женщине с большой бельевой корзиной на плече на вывеску в конце переулка. Шагах в пятидесяти от лавки стояла машина.

Таксист, увидев вышедшего из кафе блондина, своего клиента, включил мотор и подкатил к самой двери. Едва они уселись в машину, шофер, отделенный от пассажиров толстым стеклом, не спрашивая, свернул в проулок, видимо, он знал, куда ехать.

— Зовите меня Петром Ивановичем, — повернувшись к Чегодову, произнес негромко Сергеев. — А теперь рассказывайте! — И не спускал с Олега тяжелого пытливого взгляда, пока Чегодов вкратце не передал все, о чем просил Хованский.

Олег про себя думал о Сергееве: «На Бобчинского-Добчинского ты не похож!»

— Алексей Алексеевич просил передать вот это, — и Чегодов протянул чистый блокнот. — Там адреса и характеристики активных членов НТСНП, проживающих в Румынии, а также тех, кого, вероятно, пошлют в школу на Извор, 43 «бис»…

— Кто начальник? — перебил Олега Сергеев.

— Фиктивный руководитель разведшколы — сотрудник двуйки Ельяшевич, он фигурирует здесь как Борис Николаевич, а фактически начальник «Закрытого сектора НТСНП» Околов. Его помощник Михаил Леонидович Ольгский, он же Винявский. Околов живет по польскому паспорту под фамилией Муха, Станислав Муха. А вот, поглядите мой паспорт, — и Чегодов протянул Сергееву документ, выданный польским посольством и завизированный румынской полицией.

Сергеев внимательно оглядел паспорт с грифом посольства, печатями, подписями и фотографией и сунул его в карман пиджака, сказав:

— Я возьму документ, а при следующей нашей встрече…

— Вы ничего не возьмете! — вспылил Олег и решительно протянул руку. — Дайте-ка сюда!

Сергеев, не привыкший к такому «нахальству» своих сотрудников, недоуменно пожал плечами и вернул документ.

— Так на чем мы остановились? — примирительно спросил он.

— Как вам известно, после ликвидации «Железной гвардии» Кароль взял курс на сближение с Германией, и потому польская разведка и ее школа — нежеланные гости в Бухаресте, поскольку школа становится лишь передаточным пунктом и работает на англичан, французов и лишь в какой-то мере на румын. А Околов и Ольгский в поте лица своего трудятся на японцев. Кстати, на вилле советника японского атташе Нумира находится типография НТСНП, так называемая «Льдина».

— Ясно! Она ведь привезена из Берлина? — удивился Сергеев.

— Алексей Алексеевич просил передать, что после провала переговоров Георгиевского с Риббентропом типографию «Льдина» пришлось эвакуировать. Байдалаков ведет какую-то игру с немцами за спиной генсека!

Услышав слово «генсек», Петр Иванович Сергеев невольно с укоризной посмотрел на Чегодова.

— В этой игре принимает участие редактор выходящей в Берлине пронемецкой газеты «Русское слово», некий Владимир Михайлович Деспотули, ему покровительствует министр Третьего рейха рейхслейтер Альфред Розенберг. Околов, видимо, об этом осведомлен, и одна из моих задач — проверить верность этих данных, — продолжал рассказывать Чегодов.

— Сейчас вся эмигрантская сволочь будет лизать им задницу! — не утерпел Сергеев. И тут же спохватился: — Ну, ну, не гляди на меня волком!… Не обижайся…

— Эмиграция разнолика, одни за немцев, другие против. Нельзя всех стричь под одну гребенку, примитивно!… — И Олег отвернулся и уставился в окно.

— Да, да, конечно, есть среди вас и порядочные люди, — подмигнул Сергеев. — А Хованский ничего больше не передавал?

— Нет! — бросил сухо Чегодов.

— Тогда попрошу вас выслушать и мои задания. Первое: кто из диверсантов, когда и зачем будут переброшены в Советский Союз? Второе: их характеры, легенды, под которыми собираются жить, какие у них будут документы, их фотографии. Третье: шифры, общие и индивидуальные, коды, адреса, по которым они будут писать, и, наконец явки. Уверены ли вы в том, что они не переправят без вас типографию и радиостанцию ближе к советской границе? Не провороньте!

— Командует парадом Околов, и поэтому я ни за что поручиться не могу. Что же касается прочих заданий, то они почти невыполнимы. И «проворонивать» мне нечего! — холодно объяснил Чегодов.

— Что значит невыполнимы? Вы умный человек, постарайтесь! Извините, довезти вас до дому не могу. — Петр Иванович постучал в стекло водителю, машина резко затормозила.

Сергеев полез в карман и вытащил несколько свернутых в трубку ассигнаций, по тысяче лей каждая, хотел вручить их Олегу, но Чегодов покачал головой и отвел его руку.