Под неусыпным надзором - [21]

Рот Юэна выглядел дико, гротескно. Вероятно, виной всему была эта отвратительная неряшливая черная борода, на фоне которой его губы выглядели синими и распухшими, обнажая в гнусной ухмылке два ряда редких, практически квадратных зубов, напоминающих засохшие зерна кукурузы. С момента появления Юэна на дороге усмешка так и не сходила с его лица, и этот оскал пугал и приводил Себа в трепет.

Это было самое ужасное лицо из тех, что он видел в своей жизни. Если когда-то на нем и отражались какие-то чувства, хотя бы смущение от дискомфорта, что он причинял окружающим, теперь от этого не осталось и следа. В лице Юэна больше не было ничего цивилизованного, ничего человеческого. Это было лицо настоящего дикаря.

Стараясь сдержать дрожь в голосе, Себ будто со стороны услышал свой хрип:

– Что тебе надо?

– Узнáешь, – ответил Юэн. Его голос всегда был высоким и тихим – полная противоположность его внешности. Он звучал слишком по-женски, слишком интеллигентно. Но и он тоже изменился: хроническая простуда сделала его хриплым, а возраст – более глубоким.

Несмотря на свой страх, Себ едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Ему хотелось дико взвыть от смеха при виде этих сальных волос, свисающих, как старые лохматые веревки, из-под бейсболки, нахлобученной на самую макушку огромной головы.

Тем не менее он был застигнут врасплох. Ему необходимо было собраться с мыслями и постараться избежать открытого конфликта. Он оставил машину и пошел прочь от своего дома.

Юэн, однако, предвидел подобный маневр и, предвкушая удивление Себа, стал шаг за шагом постепенно теснить своего бывшего приятеля к парадной двери его дома.

Если бы Себ описывал подобную ситуацию в одном из своих романов, он обязательно показал бы драку и героическое противостояние главного героя силам зла. Но это был не роман – это была жизнь. Его жизнь. И в этой жизни он вовсе не был борцом. Оказавшись в этой переделке, он понял, как часто люди воображают себя теми, кем на самом деле не являются.

– Себби, дружище, – захихикал Юэн и протянул вперед свою огромную ладонь. Кожа на ней была красной, как мраморная говядина, а ногти, как всегда, черными от грязи. Радужная оболочка его глаз почти сливалась с черными зрачками. От этого его напряженный взгляд казался еще более устрашающим, тем более теперь, когда он находился в такой опасной близости от Себа. На ум стали приходить разные истории о садистских нападениях и прочем кошмаре. – Ты обронил свою шляпу, когда убегал. На конце его длинного пальца висела шляпа, которую Себ потерял в скалистых садах Гудрингтона. – Я вернулся и подобрал ее. Я бы мог повесить ее на забор, но подумал, что вряд ли ты вернешься туда в ближайшее время.

Себ совершенно не представлял, как Юэну удалось так быстро проникнуть в его дом. Им овладели страх и замешательство. Он смутно помнил лишь то, как вытирал ноги на пороге дома, раздумывая, вынимать или не вынимать из кармана куртки ключи. Все это время Юэн был с ним рядом, как будто обволакивая его со всех сторон. Себу казалось, что силы, со свистом, словно воздух из проколотой шины, вытекают из него. Позже он вспоминал, что его действия походили на поведение довольно пожилого человека, которого обдолбанный наркоман захватил в заложники и запер в собственном доме.

Вся прихожая была словно затянута туманом, на фоне которого ярко выделялись темные глаза Юэна. Они злорадно светились, проникая в самую душу.

– Нет. Ни за что. – Себ действительно попытался это сделать, но его сопротивление было тут же сломлено одним взмахом грязной руки. Юэн проскользнул мимо него, и Себ закашлялся от исходящего от него запаха.

Не впустить Юэна сейчас – только отсрочить неизбежное. Так или иначе он все равно проникнет в дом. Разве он еще этого не сделал?

Ему нужно было знать, зачем Юэн здесь. Причина его вторжения в жизнь Себа все еще оставалась тайной, но Юэну наверняка что-то было нужно. Себ искренне надеялся, что деньги. Только деньги.

После ужасного столкновения на шоссе тишина его дома, его чистота, белые стены, прямые углы и открытые пространства вызывали в нем ощущение хрупкости. Он окинул все это взглядом, как будто смотрел на здание, предназначенное для сноса, или на дом, расположившийся на утесе, пораженном эрозией. Все, что питало и защищало его, все, что было результатом его многолетних трудов, было под угрозой уничтожения.

Юэн нагло ворвался в тишину этого дома. Остановился на мгновение на лестничном пролете и огляделся. Его обветренное лицо выглядело нелепо и вызывающе на фоне окружающей роскоши. Само его присутствие здесь было неуместным.

Взгляд его упал на эскизы обложек книг, вставленные в рамки, и рекламный плакат «Призрака». Тело Юэна напряглось: казалось, он вот-вот сорвет постер со стены, швырнет на пол, разорвет на мелкие кусочки. Однако вместо этого он пренебрежительно хмыкнул и все с тем же заносчивым видом поднялся наверх. Таким же он был и двадцать лет назад, в их студенческие годы. Вероятно, он все еще верил, что обладал той энергией, которая позволяла ему доминировать.

За ним шлейфом тянулись осязаемые, словно грязный туман, пары алкоголя, смешанные со всеми прочими ароматами его тела.